К лифтам доверия нет, большая лестница ведет только вниз, множество дверей вообще закрыто... Хотя вот одна, без видимых опознавательных знаков, слегка распахнута, и, заинтересовавшись, я подошел и заглянул. Очередная винтовая лестница, вот только ведет наверх. Подходит.
Подъем совсем небольшой, сделав буквально три полных оборота, прошел через приоткрытую дверь (пришлось немного потрудиться, дабы увеличить проем и пролезть) и попал в небольшой полутемный овальный зал, застеленный пушистым ковром, заставленный удобными глубокими креслами и диванами, повернутыми в сторону огромного окна во всю дальнюю стену. Пройдя через весь зал, сел практически перед самым окном, предварительно скинув рюкзак. Кресло, слегка скрипнув, приняло долгожданного посетителя, который тут же с удовольствием вытянул ноги и расслабился. Блаженство... Только напрягает постоянно бурление мощной атмосферы за окном, яркие, неестественные краски газовых смесей и часто мелькающие резкие молнии. Полумрак помещения, удобные кресла, еще легкую музыку, красивые ненавязчивые виды природы или звездного чистого неба – прекрасное место для релаксации вышло бы. А так сидеть удобно, а вид за окном, хоть и завораживает, но и сильно напрягает, во всей этой круговерти начинают мерещиться намеки на разные страшилки из детства. Да и просто тяжело глазам от этого буйства. Стоит их закрыть, как сразу тело расслабится, голова слегка закружится, сознание поплывет и возникнет желание погрузиться в пучину сна.
– Шикарное место, не находите?
Глава 21
Все меняется... Потихоньку вырастают дети, становятся взрослыми и начинают стареть; ежегодно лесные исполины и мелкая поросль сначала отращивает, а потом сбрасывает шелестящую накидку; а травы и цветы за то же время успевают прожить целую жизнь; каждый день мы принимаем множество различных решений, которые самым непосредственным образом влияют на дальнейшую жизнь, и выходит, что очередной день может быть началом новой жизни. Но куда уходит то, что было вчера?
Кто‑то скажет, что за нами следует череда маленьких могилок, по количеству прожитых дней, или грустные старцы, отмечающие каждый миг в бесконечном свитке, а самые прогрессивные обязательно вспомнят о всемогущем ИИ глубоко засекреченной организации, с маниакальной скрупулезностью регистрирующем любой шаг. Но какое это все имеет значение? Единственным стоящим в любом из этих источников может быть только новое, а не огромное перечисление повторяющихся моментов...
Изменился ли я хоть на одну запись за последние годы? Или все время идет одно и то же? Вот на самом деле, если задуматься, поискать варианты, что можно положить в копилку настоящих достижений? Умение пилотировать кипер развилось буквально в первые полгода постоянной практики, навыки в любимом виртуальном мире постоянно улучшаются, но это не мои достижения, а работа тех людей, которые что‑то меняют, дополняют, допиливают, дабы армии пилотов не было скучно и всегда находилось что изучать. А если внимательно осмотреться по сторонам, то картина становиться еще более неприглядной. Создается впечатление, что вся цивилизация застыла в одном состоянии. Хочешь новых неожиданных впечатлений – выбирай из сонма виртуальных миров, а если недостаточно, то очень просто оформить визу на посещение мира Иных. А где глубокое террафомирование планет, изменение орбит рудных гигантов, да, наконец, где экспедиции в дальние галактики?!
В виртуальности легко найти описание Империи Мутантов, почитать о телепатах, метаморфах, вампирах, оборотнях, профессиональных модификациях организма... А что у нас? Хотя, может, это я не замечаю те вещи, которые выпадают из обычных рамок, и зря беспокоюсь?
Как бы там ни было, а за последние недели что‑то изменилось в моем восприятии окружающего мира. После многолетнего опыта изучения разных загадок виртуальных миров, я, оказывается, не разучился еще удивляться, а заторможенная реакция на все необычное потихоньку начинает исчезать. Лабиринт – место, с легкостью рушащее стереотипы, хотя, пожалуй, пока единственное мое здешнее приобретение: умение не вздрагивать от появления очередного незнакомца.
Легкое поскрипывание соседнего кресла показало, что неожиданный собеседник последовал моему примеру и с удобством расположился. Но я так хорошо устроился, что желания посмотреть на заговорившего не появилось.
– Великолепное, если закрыть глаза.
– А чем вас не устраивает картина за окном?
– Не дает расслабиться.
– Для раздумий самое то.
– Не смешите, – от возмущения я напрягся и взглянул на собеседника, – удобные кресла, приглушенное освещение, какие могут быть раздумья? Присядешь и заснешь сразу.
Лицо незнакомца осветила снисходительная улыбка, а я с удивлением пришел к выводу, что Лабиринт в этот раз свел меня не с коллегой, а явно с кем‑то из научного отдела. Высокий лоб, вытянутое интеллигентное лицо, глаза спрятаны за невесомой золотистой оправой и слегка затемненными стеклами, странного покроя комбез выглядит будто костюм на богатом аристократе. Незнакомец явно перевалил уже за пятый десяток, добравшись до "сознательного" возраста, что подтвердилось следующей его фразой:
– Молодости свойственны преждевременные выводы, – насмешливо произнес и, приложив палец к дужке очков, неожиданно представился, – Ричард Хант.
– Джеймс Видуорт Келлас, – ответить любезностью не получилось ввиду отсутствия необходимо аксессуара, так что просто кивнул.
– Интересно, – задумчиво произнес Хант.
– Что?
– Пустяки, – ответил собеседник и перевел взгляд на вакханалию за окном, – согласен, обстановка этого зала предлагает расслабление духа и тела, но и картина поверхности навевает определенные мысли, не давая скатиться в пучину отдыха.
– Вот и зря, – бурчу недовольно, – так все хорошо сделали, но этим дурацким видом все испортили.
– Вы очень наблюдательны, – похвалил Хант, – только не стоит забывать, что каждое событие имеет определенные исходные данные, и, если они нам неизвестны, то мы не в состоянии оценить логичность или абсурдность происходящего.
– Кхм... вы с кем сейчас разговариваете?
– Кроме нас двоих в зале отдыха никого больше нет, – насмешливо ответил собеседник.
– Я бы не был столь категоричен, – в свою очередь отвечаю той же кредиткой собеседнику, – такое впечатление, что здесь проходной холл, за любым поворотом можно столкнуться с очередным незнакомцем.
– А поворотов‑то много, – удачно пошутил Хант.
Я рассмеялся, а собеседник сдержанно улыбнулся, посверкивая веселыми глазами, спрятанными за тонкими стеклами, и пришло понимание, что в этот раз мне попался попутчик намного более интересный, чем болтливый боевой пилот с космической станции.
Хотя сложно понять, почему так происходит. Как в практически бесконечных просторах подземных тоннелей могут пересекаться пути представителей разных поисковых групп, причем кто‑то реально ищет что‑то неизвестное, а кто просто ходит, смотрит и ничем в принципе не занимается. И как точно подметил Хант, логичность или абсурдность всего происходящего невозможно оценить без точного знания событий, с которых все это и началось. Интересно, что же здесь все‑таки происходит...
– Скажите, а чем вы здесь занимаетесь? – озадачил собеседника простым, на первый взгляд, вопросом.
***
Мудрость человеческая бесконечна... или глупость? Порой совершенно невозможно понять, к какой из этих крайностей следует отнести очередную диковину. Вот, например, вопрос на засыпку: почему на нижние этажи научно‑исследовательской станции так тяжело попасть? Первые три уровня насквозь пронизаны широкими и удобными коридорами, множество лестниц и лифтов. А дальнейший путь может продолжиться за неприметной дверкой, по неудобной лесенке, причем, только на следующий этаж, который опять придется почти весь облазить, дабы найти следующий спуск. Строите секретную лабораторию – так не делайте такие просторные верхние уровни, а если соорудили огромную научную станцию – так зачем создавать трудности для ученых?