– Это исторический факт!
– Джеймс, искусственный интеллект не может "съехать по фазе" никаким способом. Честно говоря, даже развить личность у компьютера практически невозможно, поскольку все кристаллы для ИИ сами в себе несут ограничивающие факторы вплоть до второго уровня по Келласу.
– Э‑э‑э... Не понял.
– Классификация уровня возможностей ИИ Келласа. Восьмой уровень – обычный компьютер с программным виртуальным интеллектом, точнее просто набор готовых действий с описанием их употребления. Первый уровень – живой кристалл, вмещающий ИИ и адекватно реагирующий на развитие содержимого.
– А Ноль?
– Число, – хмыкнул Хант, – хотя еще был единственный неудавшийся эксперимент Кен‑Кела, который назывался "Ноль". Но попытка создать ИИ без ограничений провалилась. Даже великий гений Кен‑Кел в этом потерпел неудачу.
– А откуда тогда легенда про "Ноль" взялась?
– Фантазия человеческая безгранична, – хмыкнул Ричард, – да и в большинстве случаев, вместо решения насущных проблем, человек предпочитает тратить свое время и возможности на совершенно ненужные вещи.
Точнее и не скажешь. Почему‑то сразу пришла мысль, что это про меня сказано. Наверняка, в разные моменты жизни для каждого человека эта фраза становится верной...
– Кстати, Ричард, все же есть ИИ, которые при общении неотличимы от живого человека, – сразу вспоминается Воробей – большой любитель шуток.
– Субъективное восприятие может быть ошибочным, – не согласился научник, – для окончательного вывода просто общения с одним пользователем недостаточно. Следует собрать большую статистику, провести десятки тестов. В конечном счете, у хорошего ИИ очень большой набор фраз для непосредственной работы с оператором.
– Могу привести длинный список знакомых, у которых количество фраз не превышает и десятка, – ехидно ответил Ханту.
– Человек не совершенен, – философски отозвался Ричард, – поэтому мутанты и заняли господствующее место в итоге.
– Подождите, – я посмотрел на собеседника, – вот объясните, каким образом может повыситься уровень развития человека от таких мутаций, как дополнительные внутренние органы, конечности, глаза?
– Вы привели примеры мутаций, предназначенных для низшего, "рабочего" класса общества. Согласен, они никак не сказываются на развитии личности.
– Но таких мутантов большинство! Выходит, они совершенно не отличаются от среднестатистического гражданина Содружества.
– К чему вы клоните?
– К тому, что общество мутантов строится по принципам нормальных человеческих отношений. И на счет ИИ – а обычный человек может пройти тесты и в результате доказать, что он живое мыслящее существо, а не табуретка?
– Я не согласен с вами. Общество мутантов гораздо жестче структурировано, каждый представитель занимает свое единственно возможное место. Про тесты утверждать что‑либо не берусь, поскольку с ними плохо знаком, – невозмутимо ответил Хант, с увлечением просматривающий на включенном мониторе непонятные ряды символов.
– Что это? – заинтересованно подхожу ближе.
– Журнал ведения экспериментов, – недовольно ответил научник.
– Каких?
– Сложно сказать... Здесь только теоретические выкладки, сами эксперименты, судя по заметкам, проводились на другом уровне. Основная тема – работа над "вакуумным реактором".
– Это что за консервная банка?!
– Простите? – повернулся ко мне Хант и бросил удивленный взгляд.
– Э‑э‑э... как его... агрегат!
Ричард смерил меня уничижительным взглядом, навсегда, наверное, причислив к классу "недалекий пилот".
– Самый амбициозный проект Кен‑Кела после "Ноля". Аналогично неудачный. Реактор, выделяющий энергию, полученную в результате реакции рабочего вещества с вакуумом.
– Звучит, мягко говоря, странно, – заметил осторожно.
– Все последние проекты Кен‑Кела вышли таковыми. ИИ без ограничений, дармовая энергия, космические яхты с гипердвигателями, особенно безумными были его утверждения о возможности сдвига планет с орбиты.
Какие такие двигатели? Но, чтобы лишний раз не злить научника, решил не переспрашивать. Похоже, серьезным мужиком был этот Кен‑Кел. Сколько неудавшихся экспериментов, непонятно откуда взявшиеся ковчеги – странно все это.
Хант, увлеченно елозящий пальцами по экрану, и непонятным образом при этом успевающий понимать стремительно мелькающие ряды неизвестных символов, спросил:
– У меня две новости, одна, по обычаю, плохая, вторая – хорошая. С какой начнем?
– А что на этот случай говорит обычай? – невинно интересуюсь.
– Не задавать глупых вопросов и отвечать на поставленные, – насмешливо ответил Ричард.
– Давайте хорошую.
– В записях я нашел указание месторасположения лаборатории.
– Это радует, – я не удержался и подколол собеседника, – но разве мы сейчас не в лаборатории?
– Мы не в той, – вздохнул Хант, но от дальнейших комментариев воздержался.
– А какая нужна?
– Та, где проводили эксперименты по созданию вакуумного реактора.
– Зачем? У них же ничего не получилось! – спросил удивленно.
– Все равно интересно посмотреть, – уверенно ответил научник, оторвавшись от монитора, облегченно выпрямился и потянулся. Спрашивается, зачем за соседним столом стоит стул? Трудно было передвинуть?
Впрочем, какая разница, в какую сторону идти? В этих местах можно быть уверенным только в одном: скучно не будет. На что‑нибудь интересное точно напорешься, причем именно клювом врежешься. Так что, определив дорогу к лаборатории, можем запросто выйти к шлюзу, за которым в пещере отдыхает кипер.
И в последнее время возникло странное ощущение, будто кто‑то постоянно ненавязчиво приглядывает. Оное чувство меня часто посещало на палубе кипера, причем почему‑то именно в те моменты, когда я задумывал ответную пакость наглому Воробью.
Отогнав вспыхнувшие воспоминания, я спросил у Ханта:
– А плохая новость.
Ричард обернулся:
– Судя по записям, идти придется долго. Несколько часов.
– И? – фраза научника показалась незаконченной.
– Обозначенный путь начинается с двенадцатого уровня.
– А мы сейчас на?..
– Девятом, – вздохнул Хант.
Ноль! Опять бродить по этим надоевшим коридорам!
Глава 23
Что я тут вообще делаю?
Странно, но только сейчас я стал задумываться над этим вопросом. Видимо, сказывается совершенно однообразное путешествие по запутанным коридорам, в которых, мы, несмотря на уверения Ханта, умудрились в очередной раз заблудиться. Я мысленно обругал себя за лень: разве сложно было снять изображение с монитора в лаборатории с картой? Теперь вот снова идем обратно, Ричард внимательно высматривает одному ему понятные закорючки на стенах, отыскивая нужное направление. И я, убаюканный окружающей тишиной и неспешным шагом, неожиданно для себя задумался над действительно важным вопросом.
Порой происходит так, что череда событий подхватывает и несет за собой, и ты, безвольной марионеткой, участвуешь в них не в роли главного действующего лица, а как почетный зритель в первом ряду дорогого театра. Все происходящее кажется шикарной постановкой очередного кино, досмотрев которое не поленишься посетить любимый форум и дать оценку на уровне между "все плохо" и "сплошной тупняк".
Так почему не возникает желания изменить происходящее? Это же не кино, где ты – безвольный зритель, это твоя жизнь – единственная и неповторимая. Но ты, увлеченно влившийся в повествование, напрочь забываешь о своих способностях и возможностях.
На Черную Звезду я возвращался с четко поставленной целью, а сейчас иду непонятно куда неизвестно зачем. Все эти загадочные киперы, "Странники", Лабиринты, экспедиции, туристы, заброшенные станции и несуществующие ковчеги – что это? Бред больного воображения, дурацкое развлечение скучающих от безделья военных, масштабная постановка игрового кино или цепочка никак не связанных событий?
И есть ли здесь что‑либо загадочное, на чей поиск отправлено столько разных людей? Или весь смысл этого места сводиться к тому, что каждый попавший сюда за время бесплодных поисков осознает ценность собственной жизни...