В следующее мгновение, словно почувствовав намерение прикоснуться, Артур чуть дернул плечами, издал странный звук — как оказалось, ужасно неожиданный при всей своей естественности, так что Фил даже не сразу понял, что это такое. И догадался только, когда Артур распрямился и всхлипнул еще раз.
Да, лицо его было совершенно мокрым от слез. Он плакал беззвучно, почти не гримасничая, только прикусив губы. И русые брови сдвинулись в одну черточку. Слезы катились и катились из закрытых глаз, хотя веки и дрожали, глаз Артур не раскрывал еще несколько секунд, когда уже сидел прямо. Но, кажется, слезы не мешали ему говорить — не помешали сделать это первым, предваряя вопросы.
— Я… Не хочу.
— Что? — переспросил Алан, силясь заглянуть в сведенное горечью лицо, как будто бы не веря.
— Я не хочу, — четче, но так же тихо повторил мальчик, в такт словам качая головой. — Почему… почему я должен?..
— Должен — что?
— Должен… все это. Во всем этом участвовать.
Алан не нашел, что ответить, а Фил знал ответ — но промолчал. Он вообще предпочитал молчать в этой истории, оставаясь слегка сторонним наблюдателем… и охранником. Он лучше будет смотреть и слушать. К добру или к худу, он будет просто смотреть, пока есть на то силы.
— Артур… Но ведь ты понимаешь, все это правда. Ты… веришь тому, что я рассказал?
Мальчик как будто не слышал вопроса. Он наконец открыл глаза — хотя уже почти стемнело, в синей темноте молчаливо толпились деревья, подступая ближе, ожидая услышать ответ. Кажется, в парке кроме этих троих больше никого не осталось. Подберемся же, закроем их от недобрых взглядов…
— Я не хочу быть… королем, — прошептал Арт еле слышно, но внятно, глядя в темноту распахнутыми глазами. — Это… Не я. Вы путаете. Я… просто человек.
— Но за тобой охотится… он, — так же тихо ответил Алан совершенно безумным голосом, и Филу на миг показалось, что он сидит на скамейке с двумя сумасшедшими.
Но то, что он сказал, было правдой, и Фил это знал. После сегодняшнего происшествия — знал наверняка. Более того, это знал и Артур, и возможно, что он совершенно неосознанно прижался к Филу на мгновение — однако вольно или невольно, но он это сделал.
Помолчали. Было так тихо, что Фил слышал собственное дыхание. А также, если это возможно, и дыхание своих товарищей: прерывистое Аланово и легкое, частое после слез, как после бега — Артура.
— Я сам не до конца понимаю, — слова Алана звучали так странно, с таким придыханием, как будто он вслух читал стихи. А не просто говорил, что мог. — Мы очень долго искали… Но ответ, он все равно за тобой. В конце концов, выбор очень простой. Или поверить нам, или не поверить.
Фил сдерживался изо всех сил. Он отлично понимал, что лучше ему не вмешиваться, если не хочет все испортить; что этот разговор — область Эриха, так же как опасности и драки — это его, Филова половина. Но все-таки он не смог смолчать — может быть, из-за того, что этот Арт опять шмыгнул носом, или, может быть, оттого, что это же, Боже помилуй, был просто мальчик… Совсем еще маленький мальчик. Совершенно беззащитный, хотя и храбрый. И без Филова вмешательства за последние два дня он мог умереть дважды.
— И не забудь, — услышал он свой голос как бы со стороны, и голос показался ему хриплым и неприятным, но уж какой есть. — Не забудь, что не мы одни за тобой следили. Ты же сам говорил, что вокруг тебя сейчас — сплошная смерть. Будь осторожнее, или ты не понимаешь…
Артур сильно вздрогнул, как будто пораженный новой мыслью. Вскочил почти суетливо, потянулся к клетчатому рюкзачку. Видно, Филовы слова о смерти разбудили в нем что-то совершенно отвлеченное от темы разговора.
— Мне надо домой… Скорее. Уже темно. Я маме обещал.
— Но ведь мы договорим? — Алан воскликнул почти отчаянно, стремительно подхватываясь вслед за ним. — Ты… должен подумать, я понимаю. Хорошо. Давай встретимся, например, завтра, например, на этом же месте… Во сколько тебе удобно.
— Хорошо, как хотите, — бросил Артур, уже нетерпеливо устремляясь по аллее, будто и не собираясь ждать своих спутников. Потом спохватился, приостановил ход; в свете синеватого фонаря сквозь листву он казался ужасно бледным… и очень маленьким. Король былого и грядущего. Арт, мальчишка двенадцати лет.
— Так завтра? — Алан под рюкзаком попытался заглянуть ему в лицо; но Арт торопился, он почему-то в самом деле торопился домой, и в чертах его нельзя было прочитать ничего, ни малейшей эмоции, кроме легкой тревоги. Фил поспешал с ним рядом самыми своими большими шагами, твердо намеренный Арта до дома проводить. Не спускать с него глаз. Довести до самой двери.
В городе Файт, должно быть, еще не иссяк запас бешеных собак и пьяных мотоциклистов. А хулиганов в нем, пожалуй, не меньше, чем в Сент-Винсенте.
А за этого парнишку, кем бы он ни был, Фил теперь отвечал головой. Если бы его спросили, перед кем он отвечает — перед Артуровой мамой, перед Аланом, перед сэром Стефаном или даже перед Господом Богом — он не смог бы ответить. Но твердо знал одно — он ни за что не позволит Арту идти в одиночку через темный двор.
— Хорошо, завтра, с утра, — запоздало и без тени приветливости ответил Артур в темноте, толкая железную калитку дворика. Легконогий, с невесомым школьным рюкзачком — Фил едва поспевал за ним, раздумывая, уж не прикрикнуть ли, чтобы не отрывался от провожатых. Темный подъезд — тоже место не самое притное на свете, особенно для тех, за кем охотятся силы Нижнего Мира… Но Арт сам притормозил у подьезда, вскидывая голову; и Фил, проследив его взгляд — на окно — понял, отчего тот сильно вздрогнул, отчего так рванул на себя ручку двери.
Окошко их маленькой квартиры, квадратик на третьем этаже, было темным. Выделялось среди остальных, поголовно светящихся в девятом часу вечера, дыркой, как от выбитого зуба.
Будто бы забыв, что он пришел не один, Арт ринулся в подьезд, как в двери отходящего поезда. Фил, бросившийся следом, получил под зад хитрой дверью на пружине. Эрих, как всегда, тормозил — он пыхтел где-то позади, в темноте, когда Фил вслед за мальчиком взлетал по лестнице единым духом.
Через ступеньку, и опять, и по лестничной площадке — длинным прыжком. Лампочка под потолком тускло светила из разбитого дымчатого плафона, напоминая прищуренный глаз, зрачок из-под полуопущенного века… Артур, часто дыша — не то от бега, не то еще почему-нибудь — изо всей силы надавил кнопочку звонка. Фил уже стоял у него за плечами, почти что дыша мальчику в затылок — но не был уверен, что тот отслеживает его присутствие.
Арт все давил и давил на звонок. Его мелодичный «динь-дилинь-динь-дилинь» повторялся снова и снова, уходя куда-то вглубь квартиры назойливой трелью. Почему-то это было очень страшно — даже у Фила, который вообще почти ничего не боялся, кроме Риковой смерти (а теперь, значит, и совсем ничего) внутри стало пустовато и нехорошо. Арт и вовсе не выдержал. Он не то с досады, не то желая куда-нибудь деть безысходную энергию тревоги, сильно саданул по двери ногой, одновременно добавил ей кулаком по облезлой кожаной обивке, потом рванул за медную ручку… и дверь распахнулась, едва не свалив Арта с ног. От неожиданности тот слегка опрокинулся на Фила, все еще держась за дверную ручку, и угодил ему локтем в живот. Живот Фил успел напрячь, так что скорее Арту грозило ушибить локоть — и тот впервые за последние пять минут, кажется, вспомнил о Филовом существовании. Оглянулся с чуть приоткрытыми яркими губами, скользнул по черной фигуре взглядом — но ничего не сказал, интересовало его другое, и в следующее мгновение мальчик уже вломился в свою квартиру, шаря рукой по стене в поисках выключателя и одновременно взывая вглубь коридора:
— Мам! Ма-ам!
Нет ответа.
— Ма-ма! Ты дома? — возгласил Арт еще громче, наконец нашаривая искомое; вспыхнул свет, и Фил ступил на порог не раздумывая, притом что никто его не приглашал, никто ему здесь не был рад… Но после того, как дверь распахнулась, Филов встроенный детектор опасности весь запестрил красными сигналами, и думать головой было уже поздно.
Артур стремительно прошел по коридору, толкнул плечом дверь в комнату — и щелчок выключателя и тихий, задохнувшийся вскрик прозвучали одновременно.