Лушан не терял времени даром. Он продолжал продвигаться вглубь через нагромождения мусора и пепла. Работа была тяжелой и малопродуктивной. Лишь в конце июня были обнаружены стены, причем одновременно четыре, самая нижняя — не менее четырех метров толщины. Лихорадка нарушила порядок, ослабила дисциплину. В последнюю неделю июня на работу вышло только шестьдесят рабочих. Хуманн повысил плату на пиастр (это составляло в то время восемнадцать пфеннигов); два дня спустя на работу снова вышел сто один рабочий.
Находки были весьма странного характера. Была там эллинская монета рядом с ассирийским царским надгробием высотой три метра сорок пять сантиметров; хеттская бронзовая фигурка — по соседству с константиновой монетой, эллинская слоновая голова — вместе с хеттской надписью.
Неожиданно в расположении экспедиции появился курд и многословно сообщил о «говорящих картинах». Он повел Лушана и Понтера к Ордекгёль — «Утиному озеру». Там они нашли стелу высотой метр двадцать сантиметров с типично хеттским изображением поминания мертвых, а такте девять строчек финикийской надписи.
Все эти находки свидетельствовали о том, что почва здесь как бы пропитана историей, но но первому требованию таим не открывает.
В лагере вновь начала свирепствовать лихорадка. Некоторых рабочих пришлось отправить в горы. Каждый день кого-нибудь из оставшихся валила с ног болезнь. Температура воздуха угрожающе поднималась: «Если жара после полудня не превышала тридцати семи — тридцати восьми градусов, мы говорили, что день прохладный». И при этих обстоятельствах нужно было организовать транспортировку крупных находок. Задача почти неразрешимая.
Уже 13 июня первые двенадцать воловьих упряжек тронулись в путь. На дороге за Исляхие три повозки развалились. Остальные девять, ко всему прочему, были конфискованы спесивым заместителем курдского каймакама. Сопроводительное письмо Хамди-бея не оказало действия, лишь угрозами удалось добиться освобождения повозок.
Измученные лихорадкой люди были близки к отчаянию. Неожиданно 14 июня появился один из черкесов, ранее просивший невероятную цену, с двумя крепкими упряжками на этот раз по сходной цене. Прибыли и другие черкесы. Одна за другой по дороге в Александретту потянулись, тяжело переваливаясь, телеги с многими центнерами каменного груза. К 30 июня было отправлено восемьдесят два ящика — всего около шестисот центнеров отесанного и обожженного камня. Для специалистов они представляли собой книгу с картинами древнейшей культуры, волнующей своей неизвестностью.
Один из сторожей свалился в лихорадке. Унылая колонна людей и животных проплелась однажды утром рябыми от пыли улицами по направлению к пристани. Они отправились в путь в понедельник, а в среду в полдень, не доезжая шести километров до Александретты, увидели море. У дороги стояла небольшая кофейня, которую содержал предприимчивый негр, рядом находился колодец с прохладной водой. А ближайший корабль отправлялся только через десять дней! Они разбили палатки и, как писал Хуманн, «в виду голубого моря предавались отдыху».
Не был ли результатом этого отдыха оптимизм, позволивший ему писать: «Цель, к которой мы стремились, была достигнута, мы нашли хеттскую постройку, которую искали, и даже не на очень большой глубине. Теперь можно было смело начинать новую кампанию, ибо холм перестал быть неисследованной грудой мусора, его тайна была приоткрыта, речь шла о том, чтобы окончательно раскрыть ее».
Здесь необходима оговорка, что Хуманн переоценил результаты своей работы и тем более преувеличил надежды на будущее. Преувеличенными были и надежды первых участников раскопок в Кархемише, начатых в 1878 году совершенно по-дилетантски. Сменившие их специалисты добились уже научных результатов. Но все, что там было найдено, касалось поздней хеттской культуры (все находки относились к I, а не ко II тысячелетию до н. э.) и хотя было весьма интересным, но мало дало для хеттологии, находившейся на ранней, вопрошающей и исследующей стадии (ибо дело здесь заключалось в том, чтобы выяснить, действительно ли хетты стояли во главе переднеазиатской империи).
Весьма забавно, что прекрасно проведенная экспедиция под руководством Хуманна дала лишь второстепенные сведения, в то время как двадцать лет спустя и из рук вон плохо организованной экспедиции суждено ныло сделать действительно сенсационные открытия, которые помогли наконец установить, какова была роль хеттов в истории Переднего Востока. Следует добавить, что последняя экспедиция (ею руководил немец доктор Гуго Винклер) могла осуществиться исключительно благодаря случайности.