Пакиза смущенно отодвинула кулечек. Васиф подошел ближе.
- А вообще не думай, раз красивая, так тебе одной сласти.
Васиф отломил кусочек халвы, круглый, как кюфта*.
______________ * Кюфта - блюдо наподобие тефтелей.
- Пах, пах, пах... Чудо! Тает во рту. Не зря воспевали ее ашуги, говорили - бодрит человека этот букет пряностей, вселяет душевный подъем. И... дарит любовь.
- Вот этого не слыхала.
- А что ты знаешь? Разве ты умеешь готовить такую вкусную халву, как Наджиба-хала? Этим секретом владеют только старые хозяйки. Сколько раз удивлялся - обедаешь в лучшем ресторане... Если голодный, все кажется хорошо. Но вот попадешь в дом, где хорошая хозяйка угощает тебя теми же блюдами, - готов в три раза больше съесть, так все вкусно.
- А ты, я вижу, любишь побаловать себя. Смотри, как разбирается. Но ничего. Подожди, кончу диссертацию, займусь хозяйством. Все-таки кандидат наук у кухонной плиты - это очень солидно. Подожди, я так научусь готовить сама Наджиба-хала позавидует и придет ко мне на повышение квалификации.
- "Подожди, подожди"... - передразнил ее Васиф. - Когда это еще будет! Сначала кандидатская, потом докторская. Потом еще что-нибудь придумаешь.
- Боишься, состарюсь? Не смей так думать! Я никогда не состарюсь! пылко воскликнула Пакиза.
- Ну, дай бог, как говорится. А теперь моя очередь хвастать угощением.
- Интересно... Печенье или напиток?
- Ни то, ни другое. Думай, волшебница, думай!
- Фрукты... Арбуз...
- Холодно!
- Подсолнух?
- Теплее.
- Орехи?
- Еще теплее. Почти совсем тепло.
- Уточняю - мелкие орехи. И вообще, сейчас лопну от нетерпения.
- Ну хорошо. Жалко тебя. Сейчас.
Васиф прошел на кухню и вернулся, потряхивая мешочком.
- Принимай дары Сибири! Кедровые орехи.
Василий Матвеевич прислал.
- А что, вкусно. В Москве однажды пробовала.
- А вообще не знаю, нравится ли тебе? Это лакомство белок.
- Нравится, нравится! У этих зверьков недурной вкус... Правда, я никогда не видела их близко.
- Хочешь, я познакомлю тебя с ней? Прошу внимания! Раз! Два Три!
Васиф жестом фокусника извлек из мешка чучело пушистой белки с кедровой шишкой в лапках.
- Какая прелесть! - Пакиза соскочила с сундука, осторожно взяла в руки зверька с длинным пушистым хвостом. - А еще что? - Она с любопытством заглянула в мешок. - Нет ли там медведя?
- Медведя нет, но есть письмо. Слушай, что пишет дед Сережки:
"Дорогой Васиф! Горячий сибирский привет из Маркова. У нас неожиданно потеплело. Минус пятнадцать. Может, это от твоих солнечных фруктов? Вспомнились мне сады апшеронские, так потянуло в ваши края. Из айвы невестка моя сварила варенье - во рту тает. А уж ароматное какое! Решили припрятать для праздников, для самых дорогих гостей. Вы там избалованы всем этим великолепием, но и у нас кое-что вам, бакинцам, в диковину. Наталья шлет вам чернику с сахаром и кедровые орехи. Помним, как ты любил их грызть. Шлет тебе гостинец и Сережка. Большой стал, неслух, все норовит по-своему. Говорит, вот подрасту еще немного - и айда на Кавказ, к дяде Васифу. Будь здоров, дорогой, а случись, соберешься в наши края, не гостем будешь, а родным человеком. Ты это всегда помни. Кланяются тебе Андрей и Наталья, здоровья желают, счастья.
Василий".
Пакиза наблюдала за Васифом, думала о том, как преображает радость его строгое, замкнутое лицо. Впрочем, он вовсе не замкнутый в том смысле, как обычно понимают это люди. Разве не распахнута душа его навстречу искренней привязанности, истинной дружбе?
Они с удовольствием принялись грызть орешки, пока Пакиза не вспомнила об упомянутой в письме чернике.
- А что за черника? Припрятал, наверно, от меня, чтоб в одиночку насладиться?
- Бери уж. Только это не варенье. Чтобы сохранить витамины во всей их животворной свежести, чернику просто пересыпают сахаром. Я бы, конечно, с удовольствием съел в одиночку, но куда от тебя денешься...
- Никуда не денешься! Сейчас вот заварю чай... А ты накрой на стол.
Она умчалась на кухню. Васиф, затаив дыхание, прислушивался к ее возне, к шутливой воркотне. "Как это хорошо, просто у нее получилось - "сейчас заварю чай". Он не просил. Он только в душе хотел этого... Значит, легко ей в стенах моего дома. Неужели конец мытарствам? И этот первый чай, приготовленный ее руками, да не будет последним".
Пакиза вошла, неся на дощечке два стакана крепкого чая, сосредоточенная, с растрепавшейся от усердия прической.
- Ты сегодня какая-то... особенная.
- Хуже или лучше?
- Как тебе сказать? Как муха в молоке, в этом белом платье. И все время шутишь. А ты знаешь, мне в последнее время часто говорят, что я изменился. Разговорчивей стал, что ли... Веселей.
- Ну и хорошо! Признаться, я вначале немного побаивалась тебя. Понимала, что ты в душе не такой. И все-таки... Но я понимала...
Она смело посмотрела ему в глаза. Васиф в ответ тихонько погладил ее пальцы и продолжал:
- Конечно, ничего не проходит бесследно. Я и сейчас нередко ловлю себя на недоверии к людям. Тебе могу признаться. Вот, бывает, человек шутит со мной или расспрашивает участливо - каково мне живется? Я слушаю, а сам пытаюсь угадать, насколько он искренен, не спрятал ли камня за пазухой.
- Ты не говори так! Ты такой, какой нужен мне. И разве не сказал один из турецких поэтов: "В твоих суровых глазах таится роса милосердия"?
- Не знаю... Мне запомнились строки Мушфига. Ты, наверное, слыхала песню:
Жалости достоин мрачный,
Добрая улыбка украшает человека...
Пакиза огляделась:
- О ком ты говоришь, Васиф? Никакой мрачной личности среди нас нет. Сегодня здесь я, ты, твои сибирские друзья...
Она сказала это так серьезно, что Васиф рассмеялся.
- Вот, вот. Смеешься? Делай это, пожалуйста, чаще!
- Твой персональный заказ? Постараюсь. Но это во многом зависит от тебя. - Он погладил теплую ладошку Пакизы. - Когда ты рядом, у меня на душе спокойно, легко. Но, знаешь... не всегда улыбчивый, веселый человек добродушен. Бывает за мнимой ласковостью столько хитрости, изворотливой лжи. Вот возьми моего двоюродного брата Балахана. И говорит сладко, и живет как будто широко, открыто...
- Не нравится мне твой Балахан, - резко прервала его Пакиза и даже отодвинулась на край солнечного квадрата, что золотистым ковром расстелился на полу. Над пушистой ее головой замельтешили искорки пылинок.