— Этого нищего я видел на дороге, его привел сюда свинопас Эвмей.
И крикнул Антиной на Эвмея:
— Эй, ты, свинопас проклятый, зачем ты привел сюда этого человека? Мало ли у нас и так разных бродяг и попрошаек?
— Антиной, — ответил ему Эвмей, — ты молвил недоброе слово, — разве кто в дом нищих приводит? Они сами приходят, но никто нищего из дому не гонит. Ты всегда был неласков со слугами Одиссея, но особенно был ты недобрым ко мне, но пока в живых Пенелопа и Телемах, я об этом мало забочусь.
Телемах успокоил Эвмея и сказал Антиною:
— Ты распоряжаешься у нас, как хозяин, и хочешь выгнать нищего из нашего дома, но делать этого ты не в праве. Я вижу, ты любишь поесть, а другим давать не охотник!
Гневно ответил ему Антиной:
— Какие дерзкие речи я слышу от Телемаха! Если бы каждый из женихов подал этому лентяю-бродяге, то пищи ему хватило бы на целых три месяца, — и он схватил скамейку, стоявшую у него под ногами; в то время Одиссей подошел к нему и стал у него просить подаяния. Но Антиной грубо крикнул ему:
— Отойди от меня, бесстыдный бродяга! Спокойно ответил ему Одиссей:
— Сердце у тебя не похоже на твою наружность, — и разгневанный Антиной бросил изо всех сил в Одиссея скамейку, и удар пришелся ему в плечо, но Одиссей, как утес, не пошатнулся, устоял на ногах; молча тряхнув головой, он сел у порога, жалуясь громко на обиду, нанесенную ему Антиноем:
— Если есть справедливость на свете и для бедных, то ждет тебя смерть, а не свадьба!
— Жри и молчи! — закричал Антиной. — А не то будешь ты выброшен рабами за дверь!
Грубый поступок Антиноя никто из женихов не одобрил, и некоторые из них говорили:
— Ты, Антиной, поступил несправедливо, ты обидел несчастного странника. Может, он один из бессмертных, явившийся к нам в образе нищего?
Но слова их были напрасны.
Телемах, видя, как оскорбляют его отца, скрыв свои слезы, глубоко затаил в сердце обиду и месть.
Пенелопа, услыша, как женихи оскорбляют у нее в доме нищего, обратясь к рабыням, велела позвать к ней Эвмея.
— Слушай, Эвмей благородный, — обратилась к нему Пенелопа. — Скажи страннику, что я хотела бы с ним повидаться; может быть, он что-нибудь слышал о муже моем; мне кажется, он человек, много видавший на свете.
— Да, он странствовал много и немало в жизни своей испытал; мне рассказал он в беседе, будто жив Одиссей и находится близко к Итаке.
— Тогда приведи мне его немедля, — сказала Пенелопа.
Эвмей передал Одиссею ее желание:
— Хочет царица, мать Телемаха, тебя расспросить о муже своем, и если ты утешишь ее доброй вестью, то получишь хитон и красивую обувь.
Но Одиссей, опасаясь дерзких женихов, просил ее подождать до вечера и обещал ей рассказать всю правду, которую он знает о ее муже.
Эвмей вскоре стал собираться домой и на прощание шепнул Телемаху:
— Я сейчас ухожу домой, а ты, милый, себя береги и будь осторожен; злые люди тебя окружают, — и он обещал Телемаху к утру вернуться назад.
А Пенелопа тем временем ждала с нетерпением, когда наступит вечер.
Встреча Одиссея с Иром
Солнце заходило за горы. Женихи собрались в царском доме и тешились пляской и пением; и вот вышел бродяга, всем известный в Итаке своей жадностью, нахальством и пьянством; был он высокого роста, но не очень силен; звали его Арнеон, а в городе молодежь называла его Иром, что значит гонец, оттого что он был у всех на посылках.
Увидев нищего старца, он решил его выгнать из дома, боясь, что тот отобьет у него кусок хлеба.
— Прочь от дверей, старик, пока тебя не вытащили отсюда за ноги! — крикнул Ир на него. — Убирайся отсюда подобру-поздорову, а не то дело окончится дракой!
Мрачно посмотрел на него Одиссей исподлобья и так ответил ему:
— Я здесь не делаю зла никому; я такой же, как ты, нищий, почему ж ты завидуешь мне? Воли рукам не давай, и хотя я и стар, но плохо тебе придется, и завтра мне будет просторней сидеть на этом пороге, и ты не будешь хозяйничать в доме царя Одиссея.
Но бродяга злобно ему ответил:
— Эй ты, обжора, умничать вздумал еще! Чего ты бормочешь, точно старуха? Я тебя проучу, и уж если ударю тебя, то повылетят зубы из твоего свиного рыла. Ну, вставай да поскорей убирайся отсюда!
И началась возле порога между обоими нищими ссора; женихи наблюдали за ней со смехом, и Антиной с громким хохотом обратился к женихам:
— Такой веселой шутки у нас еще не бывало! Надо их натравить друг на друга, — и женихи, смеясь, окружили нищих. — Там жарятся к ужину козьи желудки; кто выйдет из вас победителем в бое, тот получит один желудок в награду, — с усмешкой сказал Антиной, — кроме того, мы тому и позволим просить у нас подаяния.
Всем пришлись по вкусу слова Антиноя; но Одиссей сначала колебался, подозревая, не кроется ли тут какая-нибудь хитрость, но потом он согласился и взял с женихов обещание не вмешиваться и не помогать Иру. Все в этом ему поклялись, а Телемах, желая ободрить Одиссея, заметил:
— Странник, не бойся, я — в доме хозяин, и всякий, кто не выполнит своего обещания, тем самым меня оскорбит.
Сбросил Одиссей свои жалкие лохмотья, опоясался ими, и всех удивил своим телом могучим, мускулистыми руками, шириной плеч и крепостью груди.
— Какие мощные мышцы скрывались под рубищем этим! — говорили между собой женихи. — Видно, бедному Иру и вправду плохо придется!
Увидев своего противника, Ир уже струсил. Антиной, заметив это, разгневанный крикнул ему:
— Если ты будешь побежден, я велю отправить тебя на корабле в Эпир, к царю Эхету, истребителю всех людей; уж он там обрежет тебе нос и уши и бросит затем на съедение собакам! — и он кивнул рабам, которые силой подвели его к Одиссею.
Одиссей размышлял, убить ли ему противника сразу или слабым ударом на землю его опрокинуть, и он предпочел второе, чтоб не возбуждать в женихах подозрения. И вот начался бой.
Ударил Ир кулаком Одиссея в плечо, а Одиссей нанес удар ему в шею, пониже уха, и кость сломалась, и хлынула у Ира кровь изо рта, и, стеная, он боком свалился на землю.
Громко рассмеялись все женихи, а Одиссей, схватив противника за ногу, вытащил его во двор, придвинул к стене и, дав ему в руки палку, насмешливо молвил:
— Сиди теперь здесь, отгоняй свиней и собак и не обращайся так жестоко с нищими, сам ведь ты — нищий, а не то будет с тобой еще хуже.
Взвалив на плечи котомку, Одиссей вернулся к дверям и сел на пороге.
Гости встретили его громким смехом и, подойдя к нему, сказали:
— Спасибо тебе, что ты избавил нас навсегда от этого злого прожоры; пусть исполнятся все желания твои, которые у тебя на сердце, а Ира мы отправим в Эпир к злому царю Эхету, — и Антиной подал Одиссею в награду за победу козий желудок, наполненный жиром и кровью, а Анфином поднес ему два хлеба и чашу с вином и сказал:
— Ты беден сейчас, но да пошлют тебе боги богатство!
Поблагодарил его Одиссей:
__ Анфином, я вижу, ты юноша благоразумный, так выслушай то, что хочу я тебе сказать. Все на земле изменяется, все проходит, и всего изменчивей счастье людское. Пока человек здоров и счастлив, он не думает о грозящем несчастье, но когда человек попадает в беду, он негодует и падает духом. Был я некогда славен и богат; но, увенчанный славой, я совершил много несправедливостей, рассчитывая на помощь отца и братьев. Но горе тому, кто делает людям неправду! Я советую всякому избегать высокомерия и чванства. Я вижу, что женихи бесчинствуют здесь, губят добро Одиссея и обижают его жену. Я думаю, что Одиссей скоро вернется, он уже близко отсюда. Будет лучше для тебя, если ты уйдешь вовремя из этого дома, чтоб тебе не встречаться с хозяином, когда он вернется; я знаю, что когда он будет вести расчет с женихами, дело не обойдется без пролития крови.
Так убеждал Одиссей Анфинома, и тот тихо, в раздумье вышел из царского дома; но и он не ушел от судьбы.