Джексон словно прочитал ее мысли.
— Эмма, мы с Ханной знаем, через что тебе пришлось пройти. Мы не хотим, чтобы ты снова волновалась за близнецов. Дети останутся с тобой, мы не собираемся забирать их. Даже если они дети моего отца — неважно. Они должны остаться с тобой. Просто нам бы очень хотелось быть ближе к ним.
— Конечно, я абсолютно не имею ничего против. О, Джексон, Спасибо, что ты сказал это. Я очень волновалась!
— Ханна так и предполагала. — Он встал, намереваясь уходить. — Нам пора домой. Мы отлично провели день и к тому же набрались опыта. Так что, если вам когда-нибудь понадобятся няньки обращайтесь.
Такер остался смотреть за детьми, пока Эмма провожала Ханну и Джексона до дверей. Она вернулась в гостиную и увидела, как Сэмми поднимался, уцепившись за ручку кресла. Такер улыбался ему и манил его пальцем.
— Давай, Сэмми, сделай это, давай же. Ты просто попробуй.
Последнюю неделю Сэмми делал попытки ходить, но пока у него еще не получалось. Он держался за мебель и медленно передвигался от дивана к столу, цепляясь за все, что попадалось под руки. А сейчас он посмотрел на Такера и, издав радостный крик, пошел ему навстречу. Один, второй, третий шаг — и он был на руках у Такера. От такой сцены у Эммы появились слезы на глазах. Она посмотрела на Такера, ожидая увидеть на его лице улыбку, но обнаружила только боль.
Она села на диван рядом с ним. Похвалив Сэмми за его победу, она беззаботно начала разговор с Такером:
— Ты никогда не говорил мне, что был женат.
Сэмми заерзал на руках Такера, и он опустил его на пол, после чего малыш быстро уполз к своей сестренке.
— Да, был. Один раз. Но из моего брака ничего не вышло.
— Ты был женат, когда работал в полиции Чикаго?
Такер кивнул.
— Ничего не вышло из-за твоей работы? — осторожно спросила Эмма.
— Были и другие причины.
— И ты не хочешь об этом говорить.
— Да.
После поцелуя он не ушел в себя, но сейчас снова замкнулся. Эмма чувствовала, что прошлый брак не дает ему покоя. Когда же он будет доверять ей настолько, чтобы все рассказать?
За годы работы полицейским Такер научился отделять работу от личной жизни. Но утром, сидя в своем кабинете, он понял, что теперь все не так. Он никак не мог забыть вчерашний поцелуй с Эммой. И смех Сэмми после того, как тот сделал свой первый шаг, звенел у него в ушах все утро.
Такер снова сравнил показания тетушки Джерти и школьной учительницы, которая была ограблена, по-видимому, тем же негодяем. В последнем документе появились новые сведения — потерпевшая вспомнила, что видела короткий хвостик, торчавший из-под чулка.
Вникая в каждую деталь, Такер снова просмотрел показания Джерти. Раньше он почему-то не обратил внимания, что ремень на брюках грабителя имел серебряную пряжку с головой оленя. Откинувшись на спинку стула, Такер четко представил ее. Он точно где-то видел ее раньше, только пока что не может сказать, где конкретно.
И вдруг неожиданно он вспомнил. Точно. Хвостик и пряжка от ремня — вполне достаточные улики для получения ордера на арест. Если повезет, то уже к вечеру грабитель, который напал на Эмму, будет за решеткой.
Эмма уложила детей спать и пошла вниз. Такера все еще не было. Эмма не спускала глаз с телефона, ожидая звонка от него. Она волновалась и не знала, что делать. Он не приезжал на обед, не звонил. Она уже собралась звонить ему на работу, но побаивалась. И все-таки, решила она, он должен знать, что она волнуется. А если он разозлится, она сумеет его успокоить.
Эмма почти набрала номер, когда услышала звук подъехавшей к дому машины. Но дверь в гараж не открылась. Эмма пошла в гостиную и выглянула в окно. Такер шел по тропинке рядом с Барри, и его рука висела на перевязи!
Эмма встретила его у двери. Такер был ужасно бледен. Барри нес аптечку в руках и выглядел очень взволнованным.
— Что случилось? — спросила она.
— Мы поймали вора, который напал на тебя, — сообщил Такер тихо, прошел в гостиную и осторожно опустился на диван.
Эмма смотрела на Барри в ожидании объяснений, потому что чувствовала, что от Такера она их не добьется.
— Как шериф и сказал, мы поймали того вора. Такер вспомнил, что мы как-то привозили его с пьяной вечеринки в баре «Красный мяч» — у него такой же ремень, как в показаниях последней жертвы, и хвостик, по описанию Джерти Андерсон. Судья дал ордер, и в его доме мы нашли и твой кошелек, и бумажник последней потерпевшей. Его самого, конечно же, дома не было. Жена сказала, что он опять в баре «Красный мяч». Такер поехал туда, пока мы обыскивали дом.
— И Такер поехал один? Не взяв с собой никого? — спросила взволнованно Эмма.
— Он шериф, мисс Дуглас. Он может делать все, что захочет. Но вышло так, что нашему преступнику не понравилось, когда ему начали рассказывать о его правах, и ему пришлось надеть наручники, но перед этим догнать, потому что он бросил стул в Такера и пытался бежать.
Эмма не выдержала и села рядом с Такером, положив руку ему на плечо.
— Как ты себя чувствуешь?
— Не волнуйся, Эмма, все ерунда. К утру я буду в порядке.
Эмма посмотрела на Барри.
— Что вы скажете?
— Доктор в больнице предупредил, что пару дней плечо будет болеть и водить машину нельзя. Если он захочет страдать молча и откажется от болеутоляющего — доктор сказал, что ничего страшного. Но он выписал другие лекарства, без которых не обойтись. — Барри протянул Эмме аптечку. — Они предотвратят воспаление и снимут отек.
— Я прослежу за этим, — заверила его Эмма.
Такер мрачно посмотрел на нее, снял шляпу, швырнул ее на стол и поднялся на ноги.
— Я пойду наверх, и завтра утром со мной все будет нормально.
— Ты ужинал? — спросила Эмма.
— Я не хочу есть.
Он уже поднимался по лестнице.
— Но, Такер, — вступился Барри, — доктор сказал, что таблетки надо принимать вместе с едой.
Такер устало вытер лоб.
— Барри, если бы мне нужна была сиделка, я бы захватил ее из больницы.
Эмма и Барри прочли в глазах друг друга немой вопрос «Ну и что ты будешь с ним делать?» и ничего не сказали.
— Я позабочусь о нем, Барри, нравится ему это или нет, — пообещала Эмма.
Поскольку Такер был уже наверху и не слышал их, Барри сказал с усмешкой:
— Я надеялся на вас. Рад, что мне не придется о нем заботиться, потому что не знаю, как бы я с ним справлялся.
Эмма очень беспокоилась за Такера, но она знала, что и ее заботу он примет не более охотно, чем заботу Барри. Когда Барри ушел, она сделала сэндвичи, налила стакан молока, взяла таблетки и понесла все это наверх, приготовившись к битве. Она не постучалась, потому что руки у нее были заняты. Открыв дверь ногой, она увидела, что Такер сидит на кровати, безуспешно пытаясь снять с себя рубашку. Перевязочная косынка лежала рядом на кровати.
Эмма поставила поднос на столик и склонилась к нему.
— Ты разрешишь мне помочь тебе?
— К сожалению, — пробурчал он сквозь сжатые зубы, — у меня нет выбора.
Ему удалось расстегнуть пуговицы и вытащить рубашку из брюк. Эмма помогла стянуть рубашку со здоровой руки и очень осторожно — с поврежденной. Она взяла косынку и снова зафиксировала ему руку.
— Я сам, — проворчал он и оттолкнул ее руку. — Эмма, тебе лучше уйти. И уйти сейчас.
— Если ты съешь сэндвич и примешь таблетки, я обещаю, что уйду. Только буду приходить каждые два часа.
— Да к чему вся эта возня! У меня же не сотрясение, а всего лишь больное плечо, — ворчал он.
— Рука будет болеть, так что тебе понадобится пакет со льдом, а одного не хватит на всю ночь. Так что перестань брыкаться, Такер, сделаешь себе только хуже.
Такер устало подчинился.
— В таком случае можешь просто остаться спать здесь. Тогда ты будешь рядом на тот случай, если мне что-то понадобится.
— Хорошо, я так и сделаю.
Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами и с улыбкой.