— А почему бы тебе не захотеть стать добрым мессией? — робко возразил Урмэд, прощупывая степень одурманенности императора, — Несущим свет просвещения и блага. Почему не заключить мир и не начать жить в спокойствии сытости и достатке? Зачем это страдание и ужас, зачем война и покорение того, что в общем то нам не нужно. Технологиями, магией людей и айнов мы попросту не умеем пользоваться. Экономика не потянет вливание стольких жителей под наш протекторат.
— Да насрать мне на экономику. Нам она вообще ни к чему. Я не собираюсь никого кормить! — рыкнул Рахнард, возмущенный непонятливостью Урмэда, — Это они будут кормить меня, они будут рабами и вскоре привыкнут ими быть.
— А вдруг, ты ошибаешься?
— Отнюдь… Мои мечи, мои даггеры заставят их преклонить колени. Так, как мы однажды заставили айнов сделать это — пятнадцать вёсен назад. Шесть гребаных замков. Сотни их гребаных лордов и их сук, вопящих о пощаде в огне, дерьме и крови. Вот это была песня! Вот что я хочу повторить. Это был отличный план, мой план! — хвастался Рахнард.
Урмэд слушал его с еле скрываемой яростью и только отточенная, и воспитанная долгими вёснами выдержка уберегли его от краха разоблачения.
— А по поводу просвещения и света… Вот что я тебе скажу: те, кто хоть что-то пытались изменить у нас кончали плохо. Почитай историю, и ты это поймешь. Помнишь — еще при прошлом императоре — один глупец заключил с соседями союз, разбил стену между префектурами дайнов и вальдаров и решил, что они и теперь друзья?
— Да.
— И ты помнишь, что с ним стало?
— Его же собственные даггеры лишившись прибыли от ворованных и перекупленных вальдарских товаров не смогли больше зарабатывать и пришибли его, объявив предателем и смутьяном. Заложили стену и зажили как прежде.
Урмэд говорил спокойно, но Ушедшие Боги, чего это ему стоило.
— Именно! Вот поэтому я и говорю никто не сдвинет эту махину, никто! Воруй и позволяй воровать другим, тогда ты всегда будешь в приоритете.
Я дам им наконец то, что они хотят — осознание собственного величия. Ибо больше им ничего и не надо, ибо больше у них ничего и не будет.
— А может, сделать ставку на образование? — невинно предложил Урмэд, — Знаешь, за десять вёсен твоего правления уже родились и воспитались бы те дети, которые впитали прелесть свободы преобразований и самоуважения. Дайнов, в которых тяга к знаниям и спокойной жизни перехерили бы тягу к войне, а еще через десять ты получил бы новую, сильную страну с поднимающийся экономикой, наукой и культурой. А сейчас мы видим полунищих озлобленных дайнов где живут хорошо только те, кто может и умеет воровать, обманывать, доносить, притворяться и выживать как звери.
Рахнард сосредоточено и хмуро посмотрел на Урмэда, а потом расхохотался! Утер пальцем слезу, встряхнул головой, крякнул и захохотал вновь.
— Вот за что ты мне понравился, так за то, что можешь всегда меня развеселить. Ибо степень твоего заблуждения настолько наивна и беззащитна, что и убивать-то тебя даже не хочется!
— Знаешь, что меня в тебе удивляет: почему ты не веришь в свой народ? — абсолютно серьезно произнес Урмэд. Хотел сказать: «За что ты его так ненавидишь…», но это было бы уже слишком.
— А вот сейчас ты перегибаешь палку, — зашипел Рахнард, — Я сделаю вид, что ничего не услышал и скину на то, что у тебя еще мало опыта в подобных делах. Да и вообще, идеализация этого быдла равнозначна идиотизму. У тебя слишком завышенные представления об окружающем и необъяснимая тяга к мифической теме о даггерской чести. Уясни себе наконец, что мы — санитары, а санитарам чужды сантименты. Мы беспристрастны, жестоки и справедливы одновременно. Уяснил?
— Так точно, ваше императорское величество! Прошу простить за сказанную глупость — рявкнул Урмэд вытягиваясь на стуле в струнку, — Служу империи!
Спорить с сумасшедшими не входило в его задачи и обязанности. Тут уж действительно надо звать санитаров.
— Так-то оно лучше. Иди уже — махнул Рахнард рукой и потрепал за плечо.
Чем-то необъяснимо, но Урмэд ему всё-таки импонировал. Да, его надо обтесать немного, выбить из головы демократическую дурь, и он чуял, из него выйдет толк.
Ах, как близок был Рахнард к истине! Особенно после своего невольного признания.
Глава 31
Урмэд встал и в трех шагах от стола увидел Нанда. Облегченно выдохнул. Что-то он разоткровенничался и был на волосок от провала. Хорошо, что в зале шумно и их никто не слышал.