Завернув обоих в пламенный кокон, мощной волной их толкнуло назад — через головы воинов. Перед глазами Иэнель все закружилось, и она поняла, что Урмэд, развернулся в полете, чтобы не придавить ее собой.
Мгновение, всего одно короткое мгновение, но такое чудовищно-страшное, переворачивающее всё с ног на голову. Разрывающее жизнь на «до» и «после» …
Рухнули на камни — в тыл армии, целый саж протащившись по земле. Глаза и рот засыпала поднявшаяся в воздух пыль и мелкое крошево камней. Иэнель рукавом отерла лицо и засыпанные песком глаза, откашлялась и увидела, что лежит в глубокой воронке сверху Урмэда.
Он слабо улыбнулся, посмотрел на нее затуманенным взглядом, — «Жива!» — и закрыл глаза.
Она судорожно, скорее инстинктивно, чем осознанно, сжала шарик перехода, и они оказались на гладком, белом полу маг-блока в замке отца.
Еще полностью не осознавая, что именно случилось, в каком-то исступлённом бреду трясла его за плечи, теребила, пока не увидела разливающуюся под спиной темную лужу крови. Перевернула на живот и отчаянно закричала.
Спины у него было. Лишь кровавая обгоревшая по краям дыра, с поломанными, торчащими наружу ребрами, пульсирующая последним, слабым дрожанием легких.
Не помня себя, подскочила и нажала тревожную кнопку. В то же мгновение вой сирены огласил стены лаборатории нестерпимым воем, заполняя голову звоном, опустошенностью и темнотой.
Обнаружила себя лежащей на кушетке в том же маг-блоке. Медленно повернула голову.
Напротив — на такой же кушетке, — лежал Урмэд, оплетенный проводами и трубками. Если бы она не видела его рану, сказала бы что с ним все в порядке — такое спокойное лицо у него было. Только очень бледное.
Почувствовала легкий укол в плечо, равнодушно скосила глаза, но Ламерт тут же вынул иглу.
— Крепись, Иэнель, — тихо сказал он, — пытаемся его вытащить…
Села, свесив ноги с кровати, рассеянно дотронулась до плеча. Чувств не было. Точно ее отключили от мира, или это лекарство так действовало?
«Боги, только бы он выкарабкался, только бы выжил», — крутилось в голове, но почему-то смысл этих слов терялся, оставляя на губах пепел горечи и слез.
Словно в насмешку, приборы надрывно запищали, и возле Урмэда образовалась толпа людей в белых халатах. Ламерт рвано отдавал приказы. Урмэду вставляли и вынимали иглы, прижимали какие-то «плашки», от которых его тело вздрагивало и приподнималось, но всё было бесполезно. Длинная прямая линия на одном из приборов, как поняла Иэнель, отражающая пульсацию сердца, раздражающе-однообразно пищала и даже не пыталась взлетать острыми, мерными вершинами. Провозившись над телом несколько десятков нол, врачи отступили, печально качая головами и растерянно разводя руками. Медленно отключили приборы и отошли в торону. Всё было кончено.
Не выдержав, Иэнель выскочила в коридор и побежала куда глаза глядят. Остановилась напротив какого-то окна и не отдавая себе отчета, полезла на подоконник.
Резким движением ее сдернули вниз и крепко прижали к себе сильные руки отца.
— Не смей!
Она обняла его и сдавленно всхлипнула.
И было невыносимо горько и стыдно от того, что вначале она вышла за Урмэда лишь потому, что хотела доказать себе, что она такая же как мама. Что способна полюбить не только за внешность или статус. Но кто знал, что брак по расчету, из-за эксперимента, чистого любопытства (а вдруг получится?) будет любовью всей жизни? Нет, конечно, когда принимала кольцо, у неё не было плохого на уме, была искренняя симпатия и как не странно уверенность в нём, но не совсем уверенность в себе.
А он просто всегда любил её, только за то, что она — это она. Не сомневался, не боялся своих чувств, всегда был с ней честным.
И вот теперь его нет и некому сказать, что она действительно, искренне, всем сердцем… Некому.
И внутри нее разливалась какая-то палящая пустота, казалось, что она выжигает ее изнутри, и если вырвется наружу, то сожжет всё вокруг — весь мир, всю вселенную.
Иэнель бездумно крутила два кольца на пальце. Второе только что появилось у неё, сообщая, что надежды больше нет…
— Как ты это пережил?
Её голос звучал бесцветно. Они сидели под дверью маг-блока и откинувшись к стене смотрели в потолок.
— Никак, — так же ответил Эндвид, — я до сих пор иногда советуюсь с ней про себя, — Иэнель поняла, что он говорит о маме.
— Когда вы с Урмэдом показали мне свои кольца, я не знал, что сказать и мысленно обратился к Анне. И понимание пришло.
Привыкай, это чувство пустоты теперь всегда будет с тобой. Потеря никуда не денется, она вырвет у тебя половину сердца, а с оставшимся придётся как-то жить дальше. Но я тебе скажу: пока есть хоть кто-то, кто нуждается в тебе, не отчаивайся и иди вперёд. У меня была ты, и у тебя тоже кто-нибудь появится. Обещай, что справишься, что будешь идти до конца, как всегда шел до конца Урмэд.