Нейдан замолчал.
Тайрен молчал тоже.
— Признайся, это ты сдал нас Аркнеду, тогда, когда мы с Иэнель ездили в город, в день праздника цветов, — неожиданная догадка вспыхнула в голове.
— Чт-то? Кого? О ком ты говоришь? — прошептал Нейдан, не понимая, тряхнув головой.
Тайрен очень внимательно наблюдал за его реакцией и сделал вывод, что надо быть либо хорошим лицедеем, либо действительно, к нападению, Нейдан не имеет никакого отношения.
— Что ж, — наконец обронил он, — Думаю, твоя совесть все сделала за меня. Но я не могу больше видеть тебя, Нэйдан. Думаю, ты понимаешь почему. Это странно — я благодарен тебе, но простить не могу. Не могу видеть тебя, хотя за все эти годы ты заменил мне отца и был самым верным товарищем. И тем больнее осознавать, что причиной всех моих бед являешься именно ты. Уходи. Пожалуйста. Я не буду преследовать тебя. Но и ты не ищи встречи со мной.
Нэйдан закрыл лицо руками. Сквозь сухие тонкие пальцы капали слёзы.
— Я покажу тебе Врата. Если десятки жизней окропили их тайну своей кровью, покажу. И возможно ты поймешь, что они не стоили того, что ты искал.
Нэйдан удивленно воззрился в проем двери.
Там стоял Ламерт. И он все слышал.
Тайрен пристально посмотрел на друга и согласно кивнул.
Глава 39
В Белом Зале — самом большом в замке Энклад, сажей двадцать пять в длину — собрался весь цвет Айданара. Высшие лорды прибыли с полными семьями до второго колена, малые имели право явиться с женами и детьми.
Через высокие стрельчатые окна лился свет весеннего солнца. Стеклянные двери балкона напротив тронного возвышения, сегодня были открыты и через них был виден весенний сад. Теплый, пряно пахнущий мокрой после вчерашнего дождя корой, клейкими листьями оживающих от спячки деревьев, последним талым снегом, тонким запахом горицвета и ранней медуницы. Пестрел ярко-голубыми полянками перелески и сиреневыми крошечными ирисами.
Иэнель в очередной раз разгладила несуществующие складки черного бархатного платья с серебряным шитьем, неосознанно пробегая пальчиками по округлившемуся животику. Улыбнулась лучам солнца той загадочной грустной улыбкой прошедшей через многое женщины, не сломленной, а лишь закаленной невзгодами.
Почувствовала, что до ее запястья кто-то дотронулся. Поняла, что конечно же это Ламерт и он просто считает пульс.
— Отдых пошел тебе на пользу, куколка, смотрю, ты уже улыбаешься.
Иэнель ехидно скривила губы.
— Еще раз назовешь меня «куколкой» и будешь ходить в красных сапогах, как Ремерд.
— Намек понял, молчу, — усмехнулся наглец, — А в твоем гардеробе не нашлось платья другого цвета? Отец же принес тебе то — темно-синее.
Иэнель холодно взглянула на него.
— Я оделась так, посчитала нужным.
Она не собиралась снимать траур даже по поводу столь знаменательного события.
Ламерта, казалось, совершенно не пугал ее ледяной тон, наоборот, он словно от этого заводился.
— Смотри, Нанд с тебя опять глаз сегодня не сводит, как не посмотрю, он всё сюда пялится, — подмигнул он еще действующей императрице Дайонара, — Зря ты не рассмотрела его предложение.
Рядом с креслом Высокого Лорда сегодня располагалась делегация дайнов. Тут были все, с кем ей пришлось работать последние три с половиной месяца.
Иэнель скосила глаза влево, нашла взглядом того, о ком говорил Ламерт и встретив ответный взгляд, прерывисто вздохнула. Её губы дрогнули, но она сдержала себя. Лишь учтиво кивнула, улыбнувшись кончиками губ.
— Лам, не понимаю, чего ты добиваешься, чтобы я разревелась и выскочила в сад посреди церемонии?
Ламерт сообразил, что перегнул палку. Он просто знал то, о чем она пока не догадывалась. Но только сейчас до конца понял, что эта новость сможет серьезно повлиять на ее здоровье. Как физическое, так и психологическое. Идиот.
— Прости, я тоже нервничаю вот и болтаю что зря, — повинился он.
— Тогда просто заткнись и не мешай слушать.
Эндвид только что закончил короткую вступительную речь, в которой заявил о мирном договоре, не забыв упомянуть о павших.
Когда множество бумаг и заверений было торжественно подписано, Иэнель не выдержала и присела на краешек своего кресла — в знак уважения и Эндвид, и она стояли так же, как и гости.
Наблюдая словно со стороны за происходящим, в который раз задумалась о том, какую бы роль отвели Урмэду на этом собрании. Стоял бы он сейчас рядом с Нандом и Шаоном или сидел бы с ней рядом?
«Нет, нельзя думать о нём. Потом, когда останусь совсем одна, тогда можно будет тихонько, в подушку…»
— А теперь позвольте поприветствовать… — услышала она через затопивший голову шум голос отца, — Новую хозяйку Штормбора прекрасную Фиэнн Риордан. В ваших рядах прибыло, девочки, — хохотнул Эндвид, смотря в сторону прекрасных троюродных сестер.
Иэнель вздрогнула от этого имени и перевела взгляд на идущую по синей ковровой дорожке девушку.
Каштановые волосы уложены в высокую прическу, с рассыпающимися по спине и плечам завитыми локонами. Изящное изумрудное платье выгодно подчеркивало все достоинства ладной фигуры и степенно шуршало бархатом по мягкому ковру.
Она держалась уверенно, и совсем не была похожа на робкую и забитую служанку из поместья Урмэда.
Длинная дорожка Белого зала позволяла всем ее внимательно рассмотреть и запомнить.
Фиэнн достигла возвышения трона, остановилась в трех шагах от ступеньки, вскинула подбородок и почти с вызовом посмотрела ей в глаза. Но взгляд почти сразу потеплел, она улыбнулась. Грустно, улыбкой женщины которой больше некого и не с кем делить. Перевела взгляд на Эндвида. Приложила руку к груди в знак приветствия короля, кивнула.
— Властью данной мне высшим советом лордов, позволь вручить тебе символический ключ от замка Штормбор. «Правь долго, справедливо и беспристрастно», — произнес он ритуальную фразу.
Фиэнн приняла шелковую подушку с символическим ключом, поклонилась и повернулась лицом к залу.
— Пусть свидетелями моей клятвы Айданару, будут небо, солнце, и вы — высокие лорды. Обещаю, что не нарушу заветов Ушедших Богов, предков и до конца останусь верна лорду, выбранному большинством.
Далее, все высшие лорды преподнесли ей символические дары, принимая в совет.
Эндвид прекрасно понимал молодость и неопытность девушки, но точно рассчитал расстановку сил в совете таким образом, что лояльных Дайонару было большинство. Фиэнн, он был в этом уверен, не питала ненависти к дайнам именно благодаря ее бывшей привязанности к Урмэду. И этот факт пока только играл ему на руку. А вот как она поведет себя при виде Тайрена? Он надеялся исключительно на ее благородство и великодушие.
Церемония шла своим чередом. После ухода Фиэнн последовало награждение лордов и простых айнов за отвагу и прочие заслуги перед Айданаром.
Одни лица сменялись другими и Иэнель, как особа, наделенная определенными полномочиями, а также как принцесса, обязанная помогать королю подавать награды и расточать улыбки, с трудом несла свое почетное бремя. Голова кружилась от усталости, а айны всё шли и шли. Воины, политики, представители интеллигенции, военачальники, граждане…
Мельком взглянув на ее бледные щеки, Эндвид сжалился и вручил награды всем представителям дайонара самолично. Потом Ламерт подносил медали, перстни, подвески и даже книги. Иэнель с любопытством вытянула шею. Как и предполагала, книги получил Рейз — отец Шаона.
— А сейчас, последнюю, но самую важную награду, получит тот, без чьего непосредственного участия этого мира никогда бы не случилось…
Иэнель немного напряглась. Кто еще мог сделать больше, чем ее покойный муж? Неужели отец посмеет обесценить то, что Урмэд создавал ценой собственной жизни. Она так же заметила, что дайонарцы настороженно зашевелились, а кое кто даже начал поглядывать в ее сторону.
— Тот, кто больше всех рисковал своей жизнью, кто не побоялся кинуть вызов всей существующий системе, как в Дайонаре, так и у нас. Кто кропотливо, в течении многих вёсен вел два народа навстречу дружбе и сотрудничеству…