– Это не твоего ума дела, Пруденс! Иди, куда шла!
Надежда на спасение быстро угасла. Я не сомневалась, что экономку простая кухарка остановить не в силах. Но надеялась, что и остальные встанут на сторону Пруденс. Однако, больше никто не обращал на нас внимание, каждый был занят своими делами. И всё же, было приятно услышать слова в свою защиту… Единственным кто мог указывать Беллинде был великий и могучий Хэйвуд Уилберфорс, который снова укатил в столицу по приказу Его Величества Вильгельма Второго. Потому сейчас моя судьба была всецело в руках злобной старухи…
Экономка, не смотря на все мои потуги сопротивления, действительно притащила меня к позорному столбу. Поскольку мой маленький рост не позволил ей закрыть ручонки в кандалы, она связал их так, чтобы я обхватила бревно. Стаскивать с меня платье Беллинда не стала, оставила как есть. Тело сотрясала дрожь от страха в ожидании наказания. Произнести еще хоть слово я была не в состоянии, зубы стучали. Чтобы не доставлять ей большего удовольствия, закусила нижнюю губу, сдерживая рвущиеся наружу судорожные стенания. Краем глаза замечаю, что она склоняется к ведру с розгами, выбирая самую свежую и гибкую.
Первый взмах рассекает воздух. Удар приходится на спину чуть ниже лопаток, вырывая из меня вопль боли. По щекам текут горячие слезы.
– Невеста Хэйвуда Уилберфорса, как же! Да ты и мизинца на его руке не достойна!
Второй удар наполняет жгучей болью поясницу. Тонкая ткань платья нисколько не спасает от мощных взмахов розги в руках разгневанной экономки. Крепко зажмуриваю глаза, словно это может уменьшить мои страдания. Хотя действительно лучше не видеть с каким равнодушием некоторые наблюдают за наказанием
– Сквернавка! Никто не смеет ослушиваться Господина!
Третий удар приходится на ягодицы. Кажется, она умудрилась рассечь материю. Это я понимаю, когда чувствую как прохладный ветер касается оголенной кожи.
–Больше не смей покидать пределы замка, мерзавка!
После каждого столкновения с розгой крик самопроизвольно срывается с губ. Стараюсь его сдерживать, что, кажется, лишь ещё больше распаляет гнев Беллинды. В какое-то мгновение сбиваюсь со счета, сколько раз уже она меня ударила? Только слышу свист от рассекаемого воздуха. И, наконец, беспамятство освобождает меня от нестерпимой боли. Лишь на краю сознания успевает промелькнуть мысль о том, что я напрасно переживала из-за синяков на предплечье от ее пальцев…
***
Очнувшись от воспоминаний, поняла, что снова сижу на яблоневом дереве в саду. Это мое персональное убежище от всех. Здесь всегда тихо и спокойно. В душе воцаряется безмятежность. То, что было я изменить не в силах. После того случая я недели три провела безвылазно в постели. Мег почти не покидала меня. Пока обрабатывала мои раны какой-то жутко пахнущей мазью, ворчала, что нельзя меня оставить и на мгновение, я обязательно найду неприятности на свою голову. Облегчение от лекарства приходило ненадолго, но за это время я успевала подремать. А потом снова начинался жар и мои метания по кровати...
Не смотря на все старания нянюшки, на спине так и остались безобразные шрамы от той розги. Со временем боль прошла, но то унижение крепко засело в памяти. Урок старой Беллинды я запомнила на всю жизнь. Больше пределов замка я никогда не пыталась покинуть.
Глава 3.
Новый поворот
После произошедшего на занятии Аннабель я больше не видела. Прогулка по саду и болезненные воспоминания меня измотали, поэтому большую часть дня провела в своей комнате, сидя у окна. Мне нравилось наблюдать за жизнью в замке, пусть я и была лишь сторонним наблюдателем. А ещё больше любила всматриваться вдаль и представлять, что ожидает меня там, за горизонтом. Ведь когда-нибудь я обязательно покину эти края…
На вечерней трапезе сестра отсутствовала по неизвестной мне причине. Спрашивать что либо у господина я не решилась. Ужин прошел в привычной тишине. Радовал лишь тот факт, что слуги всегда старались угодить Уилберфорсу. А что мне с этого? К приезду господина повара готовились заранее с особой тщательностью, а потому блюда были весьма разнообразные и очень вкусные. Но, что самое важное, десерты… В отсутствие хозяина они не подавались вовсе. А я такая сластена!