Позади всех стоял Уильям. Он молча приблизился ко мне и застыл в неуверенности, едва я коснулась его. Когда мои руки обхватили его плечи, я почувствовала, как он вздрогнул и втянул головы в плечи. Он с трудом дышал через стиснутые зубы.
Я отступила назад. «Уильям, с тобой все в порядке?»
Прошло несколько секунд, а он все стоял, вцепившись в футболку в том месте, где, как безумное, колотилось его сердце, и по-прежнему не мог вымолвить ни слова.
«Вдохни поглубже», - посоветовала ему я. –« все будет нормально. Давай присядем на минутку».
Он тяжело опустился на стул. Я положила руки ему на плечи. Слезы наполнили его недоверчивые глаза. «О, Мэрилин, в тебе я только что увидел всех моих жертв». Его вновь затрясло. «Я и представить себе не мог, что кто-то из них захочет ко мне прикоснуться. И уж тем более, что они не будут держать на меня зла».
Я всмотрелась в темнокожее лицо. Я прошептала: «Уильям, все твои жертвы были белыми?»
Его ответ прозвучал еле слышно: «Да».
Взяв его за руку, я, поколебавшись, продолжила: «Уильям, сейчас я скажу тебе кое-что, о чем ни разу не упоминала в этой тюрьме прежде: изнасиловавшие меня люди были черными».
Наши глаза встретились, и я спокойно произнесла: «Уильям, посмотри на меня. Я - все твои жертвы. Я прощаю тебя за них. И глядя на тебя, я вижу всех моих истязателей».
Я запнулась, собираясь произнести нелегкие для меня слова. «Сегодня… я прощаю и их тоже». Целительная сила этого момента проникла сквозь стены старого железного трейлера и полетела над пыльными полями, над забором с колючей проволокой, донося слова прощения далеко за пределами физических оболочек, в которые мы были заключены. Это была весть прощения и свободы для Уильяма и для меня.
В тот вечер, бродя по пыльным улицам маленького пустынного Флоренса, я заглянула в мексиканский ресторанчик. Заказав еду, я стала прокручивать в голове события прошедшего дня. Я тыкала вилкой в пережаренные бобы, отмечая про себя, что не все преступники в тюрьме подобны Уильяму. Даже в СОТП было несколько провалов. Я падала духом, сталкиваясь с мужчинами, которые отказывались от твердого намерения меняться, покидали программу, снова употребляли наркотики, ввязывались в драки или совершали иные нарушения, за которые их «заворачивали» или отправляли назад за решетку. Но если говорить о тех, кто действительно старался, упорно работал и оставался чистым, - что я ощутил бы, если бы кто-то из них вновь совершил преступление?
Я не переставала думать об этом, возвращаясь в свой ставший уже привычным номер в мотеле. Из бара за углом доносились звуки электрогитар, наполняя эхом улицу.
Я свернула за угол и в навалившейся вдруг темноте шарахалась от изгородей и деревьев, стараясь держаться середины улицы. Нахальные молодые «мачо», включив на полную модность музыку в своих пикапах, гоняли из бара в бар. Винтовки висели на подставках у них за головой.
Скверные мысли мелькнули в моей голове – мысли, которые нагоняли страх. Я думала о своей подруге из Сан- Франциско, которая недавно позвонила мне вся в слезах и рассказала, что ее только что ограбили и зверски изнасиловали. Мой гнев по отношению к ее истязателям был чудовищным. Я воспользовалась этим случаем для подготовки нескольких занятий с участниками тюремных групп. Мне было необходимо сохранять равновесие между моим участием к ним – и тем безжалостным обстоятельством, что все они способны вновь совершить преступление. Я пришла в тюрьму не для того, чтобы нянчить заключенных. Я пришла не для того, чтобы утирать им сопли и оправдывать их поступки. Я хотела, чтобы эта страшная цепочка насилия где-то оборвалась. Я набралась смелости затронуть те проблемы, обсуждать которые, как я знала, им будет тягостно и неприятно.
На следующее утро я стояла перед ними с мрачной улыбкой. «Меня преследует мысль о том, что кто-то из вас, прошедших программу, может совершить преступление. Я не хочу, чтобы вы когда бы то ни было успокоились, удовлетворились своими изменениями и ростом, стали самодовольными и забыли о возможности того, что и вы можете пополнить статистику рецидивов».
Я начала описывать улицы города, расположенного всего в нескольких сотнях ярдов от дверей трейлера. Я рассказала о своей прогулке предыдущим вечером, честно поведала о том, как тревожно мне было очутиться там одной.
«Я хочу, чтобы вы включили воображение и представили себе одну ситуацию, наблюдая при этом за своей реакцией. Предположим, что один из тех парней, шатавшихся по барам прошлой ночью, вывез меня в пустыню и жестоко изнасиловал…»