— Полубокс как раз по мне, — заметил Дэнни. — А чем он стрижет? Как-то не хочется подставлять голову под ножик и вилку из пластика.
— У Луиса есть все, что требуется, — ответил Ник, опустив книгу, — ножницы, машинка, даже бритва.
— Как же он их проносит? — удивился Дэнни.
— Он не проносит, — ответил Большой Эл, — тюремщик выдает их ему в начале «общения» и забирает назад перед возвращением в камеры.
— Этот Луис, он свое дело знает? — спросил Дэнни.
— До того как его застукали в парке Хампстед-Хит со спущенными штанами, он стриг в Мейфэре и брал с клиентов вроде нашего Сквайра по пятьдесят монет за сеанс.
— Вам два письма, Картрайт, — сказал старший надзиратель.
Тот, что поменьше, был надписан от руки. От Бет, понял Дэнни. Второй был надпечатан на принтере.
— Ник, вы не могли бы прочесть мне письма? — тихо попросил он.
— С превеликим удовольствием, — отозвался Ник.
Дэнни передал ему письма. Первым Ник развернул письмо, написанное от руки, глянул на подпись и сообщил:
— От Бет.
Милый Дэнни! Всего неделя прошла, а я совсем по тебе истосковалась. И как только присяжные могли так страшно ошибиться? Почему мне не поверили, ведь я там была и все видела собственными глазами.
В воскресенье после обеда приду к тебе на свиданье.
Твои мама с папой чувствуют себя хорошо и передают тебе сердечный привет, моя мама тоже. Со временем и мой папа наверняка сменит гнев на милость, особенно когда ты выиграешь апелляцию.
Я так по тебе тоскую.
Люблю тебя, люблю, люблю.
До воскресенья,
Бет
Ник развернул второе письмо:
— От Алекса Редмэйна.
Дорогой Дэнни! Коротко сообщаю новости о нашей апелляции. Я заполнил и подал все нужные документы и сегодня получил из канцелярии лорда-канцлера письмо с извещением о том, что Вас внесли в список на рассмотрение. Должен однако предупредить, что процедура может занять до двух лет.
Я по-прежнему изучаю все зацепки в деле, вдруг через них откроются новые обстоятельства. Напишу снова, когда смогу сообщить что-нибудь более основательное.
Искренне Ваш, Алекс Редмэйн
Ник вложил письма в конверты и вернул Дэнни. Достал ручку и спросил:
— Не хотите продиктовать ответы?
— Нет, — решительно сказал Дэнни. — Хочу, чтоб вы научили меня читать и писать.
Спенсер Крейг начал подумывать, что поступил неразумно, решив провести ежемесячную встречу «мушкетеров» в «Данлоп армз». Он уговорил одноклубников, что это всем докажет — им нечего скрывать, но уже сожалел о своем решении.
Его не удивило, что Тоби Мортимер так и не появился: вероятно, валялся в канаве с иглой в вене. Не удивило и то, что Лоуренс Дэвенпорт уклонился от встречи под явно надуманным предлогом — ему-де надо быть на вручении каких-то наград. Пришел Джеральд Пейн, и то слава богу. Крейг вылил ему в бокал остатки шабли и распорядился:
— Еще бутылку, бармен.
— Урожая 95-го года, мистер Крейг?
— Разумеется. Для моего друга — только лучшее.
— Не стоит на меня тратиться, старина, — возразил Пейн.
Крейг не стал ему говорить, что цена бутылки не имеет значения, поскольку бармен уже решил, сколько потребует с Крейга за то, чтобы, как он выразился, «держать рот на запоре».
В храпе Большого Эла хлюпанье втягивающего воду слона сочеталось с воем корабельной сирены. Ник наловчился спать под доносящийся из соседней камеры рэп, но к храпу Большого Эла так и не сумел приспособиться.
Ник лежал, размышляя о решении Дэнни отказаться от «конвейера», чтобы посещать его образовательный класс. Школьного образования у Дэнни фактически не было, но он оказался самым способным учеником Ника за последние два года. Любил задавать вопросы и редко удовлетворялся ответами. Он, может, и не знал грамоты, но с арифметикой у него все было в полном порядке. Он чувствовал и понимал цифры, и в этом, сознавал Ник, ему никогда не сравниться с Дэнни.
— Вы не спите? — спросил Дэнни, нарушив течение мыслей Ника.
— Большой Эл своим храпом, думаю, не дает заснуть трем соседним камерам, — ответил Ник.
— Я тут прикинул: как записался на школу, так много чего вам про меня рассказал, а вот про вас я почти ничего и не знаю.
— Я много вам о себе рассказал, но почти ничего не знаю о вас, — поправил Ник. — И что же вы хотите узнать?
— Для начала как такой человек, как вы, мог попасть в каталажку?
— Мое подразделение входило в состав миротворческих сил НАТО в Косове, вот я и угодил под военный трибунал. Моему взводу приказали защищать группу сербов, обвиненных в этнических чистках. Банда албанских боевиков пронеслась на машинах мимо нашего лагеря, стреляя в воздух из автоматов, — радовались захвату сербов. Одна из набитых албанцами машин слишком близко подкатила к лагерю, я приказал их главарю прекратить стрельбу. Он не подчинился, тогда я приказал моему сержанту сделать несколько предупредительных выстрелов. Две пули случайно попали в людей. Один боевик позже умер в госпитале.