— Что ж, значит, у нас будет еще одна короткая ночь. Начало в половине восьмого, билет для тебя я оставлю в кассе.
Дэнни повесил трубку и посмотрел на фотографию Бет.
Трое мужчин, появившихся на следующий день на пороге дома по Болтонс-террас, не отличались друга от друга ничем, за исключением возраста. На них были элегантные темно-синие костюмы, белые рубашки и безликие галстуки, в руках у каждого был черный кожаный портфель.
— Как приятно снова вас видеть, барон, — сказал Дэнни. — Пожалуйста, проходите.
Де Кубертен низко поклонился.
— Разрешите представить вам мсье Брессона, исполнительного директора банка, и мсье Сега — он ведает самыми крупными счетами.
Дэнни обменялся со всеми рукопожатиями и провел посетителей в гостиную. Чуть погодя с подносом, на котором были чай и печенье, вошла Молли.
— Не мог бы я для начала попросить вас ознакомить меня с нынешним состоянием моего счета? — попросил Дэнни.
— Разумеется, — ответил мсье Брессон, открывая ненадписанную коричневую папку. — Баланс на вашем счете составляет пятьдесят восемь миллионов долларов с лишним, на которые в настоящее время начисляются 2,75 процента годовых.
— Должен сказать, мсье Брессон, что считаю подобную процентную ставку неприемлемой. В будущем я намерен эффективнее использовать свои деньги.
— Не поделитесь с нами своими соображениями? — попросил Сега.
— Поделюсь. Буду вкладывать в три сферы — в недвижимость, в акции и, возможно, в облигации. Также я выделю небольшие средства, не более десяти процентов от суммарного дохода, на рискованные предприятия.
Сега кивнул.
— Могу я спросить, желаете ли вы использовать опыт банка по управлению вашими вкладами? Я упомянул об этом, поскольку в нашем отделе недвижимости работают свыше сорока специалистов в этой области, причем семеро в одном только Лондоне.
— Непременно воспользуюсь всем, что может предложить банк, — заверил Дэнни. — Однако я намерен действовать наступательно и рассчитываю на то, что вы будете мгновенно реагировать в тех случаях, когда незамедлительный платеж обеспечивает лучшую цену.
Брессон протянул ему карточку. Фамилии на ней не было, имелся только выбитый черным телефонный номер.
— Это моя личная линия связи. Мы можем перевести любую сумму, которая вам потребуется, в любую страну в мгновение ока. И когда позвоните, вам не потребуется представляться, линия сработает только на ваш голос.
— Спасибо, — поблагодарил Дэнни. — Мне также требуется совет по поводу повседневных расходов. Совершенно не желаю, чтобы в мои дела совали нос налоговики, и, поскольку я живу в этом доме и держу на службе экономку и водителя, официально существуя лишь на студенческую стипендию, может случиться, что моя фамилия попадет в поле зрения налоговиков.
— Могу я кое-что предложить? — спросил де Кубертен. — Мы ежемесячно отчисляли по сто тысяч фунтов вашему деду на его лондонский счет. Эти средства поступали из трастового фонда, учрежденного банком на его имя. Он полностью выплачивал налоги на эти доходы и совершал не очень крупные финансовые операции через зарегистрированную в Лондоне фирму.
— Я бы хотел, чтобы так и продолжалось.
Де Кубертен извлек из портфеля папку, достал из нее лист бумаги и, указывая на пунктирную линию, сказал:
— Тогда извольте расписаться вот здесь, сэр Николас.
В пятницу вечером движение было напряженным, и Большой Эл подъехал к Художественному театру в Кембридже всего за десять минут до начала спектакля. Дэнни забрал в кассе билет и проследовал за такими же припозднившимися зрителями в зал.
Когда занавес поднялся, Дэнни с головой окунулся в другую реальность и решил в будущем регулярно ходить в театр. Как бы ему хотелось, чтобы Бет была рядом и вместе с ним наслаждалась спектаклем. Кейти была на сцене и блестяще играла, но Дэнни думал только о Бет.
Спектакль закончился, Дэнни подошел к служебному входу и спросил, можно ли пройти к мисс Бенсон.
— Ваша фамилия? — спросил охранник, сверяясь со списком.
— Николас Монкриф.
— Да-да, она вас ждет. Гримуборная номер семь.
Дэнни постучал в дверь с цифрой семь.
— Входите, — пригласил голос.
Он открыл дверь и увидел, что Кейти сидит перед зеркалом лишь в черных трусиках и бюстгальтере, снимая грим.
— Мне подождать снаружи? — спросил он.
— Не говори ерунды, милый! Ничего нового ты не увидишь, и в любом случае я надеюсь освежить кое-какие воспоминания, — добавила она, повернувшись к нему.