Ровена издала стон и прошептала:
— Хватит. Больше не надо.
Он отвернулся от мачехи, подошел к сестре и остановился перед ней. Он был все еще вне себя от гнева за свою ошибку. Это было видно по его глазам и выражению лица. Он поднял голову Ровены, заставляя ее смотреть ему в глаза. Но из-за чувств, которые он испытывал к ней, рука не очень сильно сжимала подбородок девушки, он даже осторожно вытер слезы на ее щеке.
Однако вопрос он задал резким голосом:
— Вы выйдете замуж за лорда Гудвина?
— Да.
— Сделаете ли вы это искренне?
Ровена какое-то время смотрела на него отсутствующим взглядом и затем выпалила:
— Вы просите слишком многого.
— Нет. Что вам стоит улыбнуться, если это поможет ему быстрее согласиться с брачным контрактом?
— Есть сомнения относительно его согласия?
— Нет, но нельзя терять время. Фалкхерст сейчас не ведет активных действий. Но только потому, что он только что захватил Турез.
Услышав это, Ровена побледнела. Она знала, что два из ее владений в районе Дервуда были захвачены. Одно даже без боя. Но Турезский замок был самым большим из принадлежавших ее отцу. Это был укрепленный пункт. Она выросла в Турезе. Все, что она знала о любви и счастье, она узнала за его каменными стенами. А сейчас он находился в руках врага. Хотя последние три года Турез все равно был для нее чужим, и не все ли равно, чей сейчас? Она уже не надеялась, что сможет когда-нибудь вновь владеть им. Даже если лорду Гудвину удастся вновь отвоевать Турез, он будет принадлежать ей только на бумаге.
Гилберт неправильно истолковал выражение ее лица и решил успокоить ее:
— Не отчаивайтесь, Ровена. Лайонз разбогател за те двадцать лет, которые он владел Киркборо, пуская кровь из городских торговцев. Наемники, которых можно купить за его деньги, быстро разобьют Фалкхерста и вышибут его обратно на его территорию. Через месяц вы получите Турез обратно.
Ровена не ответила. Ей уже сказали, что брачный контракт был составлен в ее пользу и что ее владения, когда они будут вновь отвоеваны, будут принадлежать ей, а не ее мужу. Но сейчас, когда закон и справедливость не принимались во внимание, для нее это ничего не означало. Этот документ будет иметь смысл только в том случае, если к власти придет Генрих. Без сомнения, Лайонз задумал воспользоваться всею ее собственностью. И Гилберт, очевидно, тоже хотел вернуть ее под свой контроль. А это, по ее разумению, означало, что, если Лайонз не умрет в ближайшее время от старости и своих болезней, Гилберт поможет ему в этом. Но Гилберт хотел, чтобы она сначала родила Лайонзу ребенка. Ровена вздрогнула и, как она это делала каждый день за последние три года, помолилась о том, чтобы Генрих Аквитанский взошел на трон Англии. Ее отец был вассалом Генриха, и Ровена, ни минуты не раздумывая, присягнет ему на верность. Тогда и только тогда сможет она избежать контроля со стороны Гилберта д’Амбрейя.
Стараясь не выдать своих мыслей, Ровена спросила Гилберта:
— Означает ли это, что на этот раз мои вассалы будут приведены к присяге мне или они снова будут слишком заняты, участвуя в ваших войнах?
Его щеки чуть покраснели. Одним из подобных способов его отец игнорировал букву закона, ибо, когда владения Белмса сменили хозяина после смерти отца Ровены, девять его вассалов должны были заплатить Ровене дань за ту собственность, которая появилась у них благодаря ей. А она за эти три года так и не увидела ни одного из этих рыцарей, находясь в изоляции в одном из небольших поместий Хьюго. Каждый раз, как только она заикалась об этом, ее обманывали, говоря, что рыцари в данный момент находятся в осажденных крепостях или что боевые действия, в которых они принимают участие, в самом разгаре или еще что-нибудь в этом роде. Ее люди, возможно, думали, что ее нет в живых. Для Хьюго это был, вероятно, самый легкий путь привлечь их к себе на службу.
— Пять из ваших вассалов погибли в сражениях с Фалкхерстом, — произнес Гилберт жестким тоном, который отбивал желание задавать дальнейшие вопросы. — А жив или нет сэр Джерард, неизвестно, так как он был назначен смотрителем Туреза. Вполне вероятно, что это чудовище прикончило его так же, как и моих рыцарей. — Он замолчал и пожал плечами, давая ясно понять, что его не особенно волновала судьба Джерарда.