Ровена была на грани отчаяния, поднимаясь по ступенькам в большой зал. Даже одного взгляда достаточно, чтобы понять, что заметила девять рыцарей, на башнях и стенах полно оруженосцев. Еще больше рыцарей в зале, где накрыты столы к вечерней трапезе на тонких скатертях и с посудой из золота. И даже стены показывали богатство лорда, увешенные бесполезным оружием из золота и серебра, украшенным драгоценными камнями.
Слуг оказалось достаточно, не менее одного на каждого гостя, но было видно, что на них Лионе не тратился. Одежда прислуги потрепана и не блистала чистотой, у некоторых тряслись руки, и неудивительно. Ровена заметила, что недалеко от того места, где сидел Лионе на возвышении, подобно королю, наказывали трех слуг, причем одного так сильно ударили, что он упал на пол и не шевелился, хотя его пнули еще пару раз, и, похоже, ему уже больше не придется выполнять свои обязанности.
Ровена была так потрясена этим зрелищем, что невольно остановилась, вынудив Гилберта взять ее за руку и вести дальше; при этом рыцарь, который наклонился над прибитым слугой, заметил Ровену и улыбнулся ей. Ни стыда, ни сожаления. Он улыбался.
Хорошо известно, что без женщин мужчины могут вести себя как животные. Но здесь рядом были леди, жены и женская прислуга. Очевидно, что здесь даже присутствие дам благотворно не влияет на поведение мужчин. Это ясно показывало нрав лорда Киркбурга, так как большинство следует в своих нравах их покровителю, в злом или в добром.
Она избегала смотреть на стол, где сидели лорды, оттягивая как можно дольше момент, который определит ее судьбу. Но Гилберт остановился, сказав, что момент настал. Едва взглянув впервые на Годвина Лионса, Ровена чуть не закричала от ужаса. Рука Гилберта сжала ее плечо, поскольку она непроизвольно пыталась отступить назад.
Это оказалось еще ужаснее, чем она себе представляла. Он был не просто стар, а, скорее, похож на ожившего мертвеца. Вся кожа его покрыта глубокими морщинами. Безобразный череп "украшал" единственный клочок волос, по которому можно определить, что когда-то его владелец считался блондином. Лионе был так сутул, что, встав, оказался не выше Ровены. Широкий шелковый наряд делал его почти смешным. Белая пленка покрывала серо-стального цвета радужку одного из его глаз. Он был почти слеп.
Годвин приблизился совсем близко к Ровене, чтобы взглянуть на нее. Скрюченными пальцами он дотронулся до ее щеки и осклабился, показав ровно два зуба, оставшихся во рту.
Гилберт начал громко выкрикивать приветствия, что убедило Ровену в том, что старик вдобавок ко всему почти глухой. Этим воспользовалась Ровена; отставив гордость, она попросила:
- Пожалуйста, Гилберт. Если ты должен выдать меня замуж, выбери другого, любого другого.
- Успокойся, - прошептал он ей на ухо. - Это решено, обещание уже дано.
- Обещание можно нарушить, - сказала она ему.
- Нельзя. Нет никого другого, кто соглашается на то, что я прошу.
Что он просит. Для его выгоды. Она унизила себя напрасной просьбой, хотя и догадывалась, что ее обращение к Гилберту, почти мольба, - бесполезно. Она никогда больше не попросит ни о чем ни его, ни какого-нибудь другого мужчину, потому что только Бог милосерден.
Ровена повернулась к Гилберту и, глядя прямо ему в глаза, спокойно сказала:
- Охраняй свои тылы, братец, пока мой кинжал не найдет тебя. При первом же удобном случае я проткну тебя им.
- Не болтай глупости, - ответил тот, но твердо заглянул ей в глаза. И что-то в их выражении убедило его, что это не пустая угроза. Он изумленно воскликнул:
- Ровена!
Она повернулась к нему спиной и приказала слуге провести ее в приготовленную для нее комнату. Если Гилберт или лорд Годвин попробуют остановить ее, она им всем покажет, что такое разъяренная женщина. Но никто не задержал ее, и она сама остановилась только на темных ступенях, ведущих в башню, где ей была приготовлена комната, потому что слезы, хлынувшие потоками из глаз, ослепили ее.
Глава 3
Ровена пробудилась, не отдавая себе отчета, где она, но через несколько секунд вспомнила все. Она не помнила точно, когда заснула, но уже где-то за полночь. Она внезапно похолодела: здесь кто-то был. Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах, не давая шелохнуться.
Через башенное окно в комнату проникало немного света. Но мерцающие тени на потолке говорили о том, что разожжен камин и горят свечи. Прошло какое-то время, пока она решилась себя спросить, кто зажег эти свечи и поддерживает огонь. И кто отдернул занавеску на ее кровати? Если Гилберт...
- Ты долго собираешься лежать в постели?
- Милдред? - воскликнула изумленная девушка, узнав дорогой ей голос.
- Да, моя милая.
Ровена села и увидела служанку, расположившуюся на сундуке. Его не было в комнате, когда она сюда входила. Это ее собственный сундук. И ее собственная служанка.
Сколько Ровена себя помнила, Милдред всегда была с ней, а до нее служила леди Анне. Она невысокого роста, даже меньше чем Ровена, но отличалась отнюдь не малой полнотой. Милдред - кругленькая и толстенькая, потому что очень любила поесть, лет сорока пяти, с пробивающейся сединой в темных волосах, с добрыми карими глазами. Она последовала за Ровеной три года назад в ее ссылку. Разрешение взять с собой Милдред - единственное доброе дело, которое Ровена признавала за Хьюго д'Эмбреем.
- Как ты сюда попала? - спросила Ровена, оглядывая комнату в опасении, нет ли тут кого-нибудь еще.
- Гилберт вчера отдал приказ: всем, кто был с тобой, собирать вещи и ехать сюда.
- Ясно, он был уверен, что добьется своего, - с горечью сказала Ровена.
- Я увидела этого старика, когда приехала. Как ты могла согласиться выйти замуж за такого?
Ровена почувствовала подступающие слезы, но сдержалась. Однако ее нижняя губа дрожала, когда она проговорила:
- Он бил мою мать. Я сомневаюсь, что он перестал бы ее мучить, если бы я не согласилась.
- Ох, моя детка, - вскрикнула Милдред и подбежала обнять Ровену. - Я знала, что он такое же чудовище, как и его отец. Мягкое обращение его с тобой никогда меня не обманывало.
- Да простит меня Бог, но я теперь ненавижу его. Он вообще думал не обо мне, а только о своей выгоде.
- О, конечно. Сейчас они здесь готовятся к войне. Всех рыцарей и около тысячи пехотинцев твой новый лорд дает Гилберту. И еще золота, которого хватит, чтобы нанять еще тысячу. Скоро они отвоюют все, что это чудовище с севера отняло у тебя.
- Не у меня, - резко оборвала ее Ровена. - Подумай, зачем Гилберту отвоевывать мои земли? Он захватит их обратно, и, когда Лионе умрет, заберет меня к себе, чтобы опять выдать замуж, если понадобится.
- Так вот для чего все это?! - негодующе воскликнула Милдред.
- Кроме того, он надеется, что у меня будет сын от Лионса, чтобы закрепить эти земли за наследником. - Ровена издала прерывистый смешок. - Может ли мужчина в возрасте Лионса иметь детей, как ты думаешь, Милдред?
Милдред фыркнула.
- Всем мужчинам нравится думать так, однако это почти невозможно. Меня здесь весь вечер пичкали историями про то, как этот лорд пытался заиметь сына взамен двух погибших на войне. Для чего он четырежды женился только в недавнее время, не считая шести жен в более юные годы.
- И что с ними случилось?
- Все более ранние жены умерли по тем или иным причинам, но слуги говорят, что здесь дело нечисто. Недавним женам он давал развод, поскольку они не оправдали его надежд на сына. И это единственное, что он ждет от тебя, моя дорогая.
- Значит, если я не подарю ему сына, он также откажется от меня где-то через год. Теперь ясно, почему Гилберт уверял меня, что брак мой будет коротким.
Нет, спросили бы меня, я бы сказала, что этот старик и так прожил слишком долго. Ему уже лет пять как положено лежать в могиле. Не иначе как он вступил в сделку с дьяволом, если еще живет.