Аллан молчал. Виноватым он не выглядел, от него все равно ничего не зависело, и он выполнял роль гонца с дурными вестями.
— Все не так плохо, — попытался успокоить мага поверенный, но осекся, наткнувшись на взгляд.
— Клауд останется безнаказанным, историю с пытками уже замяли, — перечислил Эдвин. — Кроме того, завтра последний день суда, о чем нам было прямо сказано. Никаких переносов, ни по какой причине быть не может. Кроме того, начнется прямое обвинение, и прокурор уже требует смертную казнь. Ничего не забыл?
— Мисс Картер не сможет вас посетить, ей запретили, — добавил Аллан. — Между нами говоря, у нее с отцом вышла знатная ссора, но она проиграла.
— Мне что делать?
Аллан не ответил, и поднялся со стула.
— Удачи вам завтра, она не помешает.
— Справлюсь и без удачи, — хмуро ответил Эдвин.
— Не поделитесь? — заинтересовался Аллан.
— Вероятно вы заметили, что только что наши пути несколько разошлись, — с виноватой улыбкой ответил Эдвин. — Поэтому ничего я вам не скажу. Не из вредности, нет, не подумайте ничего такого. Мистер Картер спас меня от Клауда, пусть и преследовал свои цели, и я ему благодарен за это. Сейчас же я считаю, что мы с ним в расчете. Он меня спас и уже использовал мое положение, чтобы надавить на своего соперника. Раз вы здесь, то они договорились, и я в сделку не входил. Кто его знает, как он захочет использовать новую информацию…
— Я вас понимаю, — кивнул уже бывший поверенный Эдвина. — Еще раз удачи вам завтра.
— Если вам не сложно, передайте пожалуйста следователю Ренди, что я хотел бы с ним встретиться до суда.
Аллан согласился выполнить просьбу и ушел. Оставалось надеяться, что Эдвин все просчитал правильно.
В зале суда было оживленно. Представители от дворян громко переговаривались, сегодня ожидался приговор. Маги сидели задумчивые, но к Эдвину не подходили. Прокурор так вообще сиял. Лицо судьи было непроницаемым, но все понимали, что это дело ему надоело, и он хочет разобраться с ним. До этого сторона Эдвина тянула время вскрыв множество нарушений и подав встречные иски.
Первыми отправились на допрос маги.
— Считается ли аспект яда у заклинаний запрещенным, — решил взять быка за рога прокурор.
— Это с какой стороны посмотреть… — неоднозначно ответил Франк Терри, куратор Эдвина. — Если взять за основу труд Романа о теории линий, к слову, величайшего целителя за историю империи…
— Да или нет? — уточнил прокурор.
— С какой стороны посмотреть, — упирался Франк Терри. — Если яд используется для лечения…
— Хорошо, я вас понял. В примененном заклинании Эдвин использовал аспект яда. Согласно законам империи, мог ли он это сделать? — прокурор тут же сам ответил. — Не мог. Вы преподаете этот и другие запрещенные аспекты в академии?
— Нет.
— Получается, что Эдвин самостоятельно изучил запрещенную школу магии и применил ее на человеке. Прошу учесть ответы куратора обвиняемого, ваша честь.
Потом вызвали дворян, которые чуть ли не плакали и рассказывали каким хорошим человеком был Освальд. Сколько всего он мог еще сделать во благо империи, какие высокие перспективы его ждали… Потом допрашивали магов по поводу дуэли. Те осторожно пытались сказать, что Освальд выдавал больше, чем мог, но напрямую говорить о зельях не решались — анализ тканей показал, что он вообще ничего не употреблял. Нарваться на обвинение никто не хотел, поэтому тему осторожно обходили. Кроме куратора Эдвина, который видел вещи пострашнее обвинений в клевете, и поэтому резал правду и не стеснялся говорить о выводах. Вспомнил каким козлом был Освальд, припомнил все его выходки и издевательства над более слабыми студентами, намекнул о домогательствах к студенткам-аристократкам, и прямым текстом сказал, что может назвать имена. Никто не стал настаивать.
А затем вызвали самого Эдвина.
— Возможно вы хотите рассказать, как вы применили запрещенный магический аспект в честной дуэли? — начал прокурор.
— Возможно, — кивнул головой Эдвин.
Прокурор замолчал, ожидая продолжения. Молодой человек тоже молчал.
— Ну? — не выдержал прокурор.
— Что «ну»? — уточнил маг.
— Рассказывайте.
— Что рассказывать? — продолжал прикидываться дураком Эдвин.
— Вы собирались рассказать…
— Не собирался. Я сказал «возможно», а вы уже додумали за меня.
— Вы планировали убить Освальда? — сменил тему обвинитель.
— Дуэль же была до смерти. Конечно, в порядке самообороны я допускал мысль, что он погибнет, — обтекаемо ответил Эдвин. Артефакт правды молчал.