Произнеся это зловещее предсказание, капитан удалился. Родительница проводила его взглядом, сохраняя невозмутимое спокойствие, а сестра – с трудом сдерживая негодование. Не успела за ним затвориться дверь, как она воскликнула:
– Я думаю, Джон способен и мертвого вывести из себя, мама! Как ты могла его отпустить? Ты же его знаешь! Теперь раньше чем через месяц ты его не увидишь! А это означает, что с Элизабет он точно не встретится!
– Мне очень жаль, однако я не вижу поводов для отчаяния, – с легкой полуулыбкой откликнулась миссис Стейпл. – Что касается того, что я его отпустила, то двадцатидевятилетнего мужчину на помочах не удержишь. Более того, если бы я вынудила его приехать домой и развлекать Элизабет, он с самого начала проникся бы к ней отвращением.
– Все равно, – раздраженно буркнула Фанни, – он ведет себя до возмущения безответственно, мэм!
– Тут ты права, моя дорогая, – согласилась с дочерью миссис Стейпл. – Все мужчины ведут себя безответственно. А теперь я ложусь спать, и тебе лучше поступить так же.
– Да, я пожалуй, пойду, а не то Лихфилд начнет беспокоиться, куда я пропала, – произнесла Фанни, поднимаясь со стула.
– Не начнет, – хладнокровно ответила ее мать. – Лихфилд, дорогое мое дитя, такой же безответственный, как и все остальные мужчины. И я не сомневаюсь, что в настоящий момент он играет в фараон на первом этаже.
Фанни молча согласилась с истинностью этого заявления, с большим достоинством пожелав родительнице спокойной ночи.
Глава 2
Капитану Стейплу не удалось покинуть Истерби рано утром. Благодаря ночным привычкам лорда Мелкшема, спать вся компания отправилась уже на рассвете. Когда веселого, чудаковатого пэра отговорили играть в фараон, Мелкшем предложил партию в вист. Поскольку старшие мужчины, в числе которых кроме архидьякона были также его зять мистер Йеттон и духовник графа мистер Мерридж, удалились на отдых сразу вслед за дамами, а граф явно был не в состоянии контролировать эту ситуацию, у капитана не хватило духу бросить Салташа на произвол судьбы. Граф был очень благодарен ему за это, но не позволил разогнать игроков по комнатам, хотя именно таким образом и собирался поступить капитан.
– Нет, нет! – воскликнул Салташ. – Раз уж Мелкшему так хочется… Он мой гость, знаешь ли, а кроме того… Ну, ты ведь меня понимаешь!
– Нет, не понимаю, – прямо заявил Джон. – И на твоем месте, старик, в своем доме я бы устанавливал собственные порядки!
Достаточно было одного взгляда на добродушное, но решительное лицо капитана, чтобы понять – он не шутит.
– Хорошо тебе говорить, – досадливо ответил граф. – Ты не понимаешь! А впрочем, это не имеет значения! Дело в том, что ты прекрасно знаешь Луциуса и моего несносного шурина! А дядя Йеттон отправился спать, предоставив юного Джеффри самому себе! Если ты не поможешь мне, они тут все вверх дном перевернут!
Итак, совершенно равнодушный к картам капитан Стейпл остался. Но хотя, несмотря на все его усилия, ставки продолжали расти, все же ему удалось предотвратить худшее и за столом на протяжении всей игры сохранялось спокойствие. К тому времени как лорд Мелкшем устал от этого занятия и предложил сыграть в брэг, молодой мистер Йеттон пал жертвой обильных возлияний, что, как жизнерадостно сообщил графу капитан, следовало рассматривать в качестве большой удачи, поскольку лишило его возможности проиграться подчистую.
Первым делом Джон отнес Джеффри в спальню, после чего помог собственному зятю сунуть голову под струю воды в кухне. Потом отвел наверх, поддерживая под руки, своего кузена Артура и мягко, но убедительно объяснил лорду Мелкшему, что гораздо лучше лечь спать, чем испытывать мощь охотничьего рога, обнаруженного в Большом зале.
Такая бурная ночь, естественно, стала причиной того, что капитан не сумел подняться рано и покинул Истерби лишь после полудня. Если бы он стал слушать все, что пытались сказать ему сестра и хозяин дома, в этот день он и вовсе никуда не поехал бы. Ему указали на то, что небо предвещает плохую погоду, что до сумерек он успеет преодолеть лишь несколько миль и что было бы лучше, если бы он вовсе отказался от идеи ехать в Лестершир верхом. Но вероятность дождя нисколько не пугала человека, привыкшего спать под открытым небом в горах Пиренейского полуострова, а возможность ночлега в придорожной гостинице привлекала его несопоставимо больше очередного вечера в обществе лорда Мелкшема. Поэтому в полдень Кокинг, слуга, прошедший с капитаном через все военные кампании, подвел к крыльцу его высокого горбоносого гнедого жеребца и пристегнул к седлу тяжелую шерстяную накидку, а также сумку со всем, что капитан счел необходимым для этого путешествия. Весь остальной свой багаж, включавший пару дорожных баулов, капитан поручил слуге отправить курьером в Эденхоуп, охотничий домик мистера Баббакомба в Лестершире. При виде столь скромного багажа слуга лорда Мелкшема, человек чрезвычайно надменный, поднял брови и заявил, что не понимает, как может джентльмен путешествовать по стране с такой скудной поклажей. Его собственный господин, как он не преминул заметить, никогда не выезжает из дома без нескольких чемоданов, несессера и его самого, слуги, наделенного чрезвычайно незаурядными талантами. Впрочем, Кокинг немедленно проткнул раздувшийся пузырь его самомнения, без малейших колебаний заявив: это не повод задирать нос.