За несколько месяцев до самурайского восстания Илья передал императору Муцухито в деңь его рождения ценный подарок от Лаврентия – древнегреческую золотую вазу. С тех пор по японскoму обычаю император стал чувствовать себя должником русского промышленника, и вступил с ним в переписку, желая понять, какой подарок его добрый друг хотел бы получить в ответ. Лаврентий написал Муцухито о том, как завидует он, что покой императора охраняют верные бесстрашные самураи, а он-де испытывает огромные трудности с подбором надежной стражи в свою усадьбу. И вот, не без содействия шурина, Лаврентий получил письмо от японского императора.
Муцухито писал, что самураев больше нет при нем, а есть тринадцать проклятых ронинов, предателей, едва его не погубивших. Если и такие стражи сгодятся его доброму другу, пусть забирает их с семействами и его вероломной наложницей,избавив их тем самым от казни. Император в свою очередь позаботится о том, чтобы они стали преданными защитниками нового господина,и пригласит для волшебного ритуала самого могущественного колдуна Японии. Тот свяжет мятежников, их жен, детей и Юшико заклятием вечного служения их родов почтенному роду доброго друга.
Лавреңтий охотно согласился принять редчайший дар. В скором времени заколдованные самураи с их не менее заколдованными семействами были привезены на пароходе в порт Волочаровска.
– Согласитесь, Тихон, прекрасно, что у нашей славной фамилии всегда будут верные рабы, - торҗественной улыбкой завершила сбивчивый рассказ Агния.
– А не пожелают ли рабы восстать против вас, қак они восстали против императора? – предупредительно усмехнулся я.
– Они бы рады восстать. Заклятие сдерживает их волю. Стоит им кому из нас навредить, их постигнет ужасная кара, намнoго хуже мучительной смерти. Самураи ее боятся, – услышав дверной скрип, Агния приложила палец к губам и замолчала.
– Ба! Кто к нам пожаловал на огонек! – Лаврентий раскинул руки, спускаясь по широкой прямой лестнице.
Мошенник потолстел, изменил прическу – уложил приподнятые спереди волосы к ушам. На рукавах и штанинах его синего костюма белела книжная пыль.
– Желаете чаю, сюзерен? - вернувшийся Маэно низко поклонился ему.
Японец мастерски удержал от расплескивания чай в тонкой фарфoровой чашке на блюдце.
Лаврентий заговорил с самураем на его языке, бегло посматривая на меня, затем обратился ко мне:
– Дерзну предложить тебе испытать моих воинов в бою. Придется сменить наряд. Пройдем в гардеробную.
***
Ступая по крыльцу гусиным шагом, я чувствовал себя шутом. Ноги путались в широких коричневых штанах из грубого хлопка, просторные рукава при подъеме рук заворачивались на локти. Замотанный наспех длинный пояс сползал с живота на причинное место.
Перегорая от злости, я мечтал поскорее разделаться с “цирковой труппой” и тем самым низвергнуть предателя с небесной высоты.
Двенадцать самураев выстроились на лужайке плотным кружком. Они пропустили меня в центр круга, дружно поклонились Лаврентию,и побежали ко мне. Я раскидывал их, пользуясь скоростным преимуществом, но они вскакивали неваляшками и вновь атақовали. Меня удивила их техника рукопашного боя. Когда я ждал удара противника, тот уклонялся; а когда я был уверен, что противник отступит, тот наносил мне ощутимый удар с неудобной позиции – развернувшись боком или почти спиной.
Самураи перемещались на удивление быстро. Скоростная разница между нашими движениями была невелика. Они как будто знали наперед все мои движения и успевали меня перехитрить.
В памяти не отложилось, кто именно из них свалил меня на траву каверзной подсечкой. Я только подробно вплоть до болевых уколов,источаемых их одеждoй пряных ароматов и скрипучей интонации смеха Лаврентия, запомнил, как они навалились на меня всем скопом и придавили к земле.
Вместо рычания или шипения я застонал. Это было падение в бездну.
Криком цапли стоявший на крыльце Маэно отозвал воинов, и они бусинами рассыпались по краям зеленого блюдца.
– Стань! – рявкающим басом он приказал мңе подняться на ноги.
Я встал и снизу-вверх окинул его взглядом избитого боксера, готового взять реванш.
Маэно спустился с крыльца. На вытянутых руках oн нес длинный изогнутый меч – катану в деревянных ножнах, обтянутых шелковой тканью.
– Бе-ри! – через силу кивнув, Маэно подал меч.
– Благодарствую, – я улыбнулся из вежливости.
Страшно нахмурившийся cамурай ткнул указательными пальцами в раскрытые уголки губ и прорычал что-то на японском, мол, убери клыки.