Нехорошо, конечно, что из светского господина я превратился в какого-то Дубровского, скитающегося по лесам и не знающего покоя от желания отомстить обидчикам. Филипп ещё ответит за грехи отца. Я, разумеется, не допущу, чтобы некое продолжение рода Лаврентия устроило кромешный ад в волшебном краю. Если чьи потомки и не заслуживают права жить на свете, так это потомки предателя. Уж я о них позабочусь, и заберу обратно украденное у меня сокровище.
Однако мстительным страстям суждено разгореться позже, а пока врагу нужно предоставить время на успокоение души.
Я искупался в прогревшемся за день озере – смыл будораживший поэтическое воображение запах вампирши,и вернулся в горную пещеру.
Дома я переоделся, выбрав некрасивую, но удобную крестьянскую робу. Выходя на утес, поддался эмоциональной вспышке и царапнул заговоренный камень у парадного входа. На прежде неуязвимом камне остались следы моих когтей.
“Превосходный результат, дорогой Тихон Игнатьевич”, – похвалил я себя, осматривая стесанные когти.
Пусть мои сородичи прибывают сюда. Они получат достойный отпор. Пусть сам Валко Вышкович, герой холодящих душу легенд, приходит в мои владения. Я готов сразиться с ним за право называться истинным повелителем вампиров.
Утром я оставил на “привратном” дубе предупреждение для незваных гостей и впервые не стал подписываться именем литературного героя Богатыря Никифора. Каллиграфическим почерком я нацарапал когтями, узорно загибая хвостик каждого “ять”:
“Хозяинъ сихъ земель вампиръ Тихонъ”.
Конец.