– Да, я упырь. Но душой я все тот же. Помнишь, как нам было весело в детстве? Как мы бегали в парк за орехами? Я все ещё твой брат, Аленушка. Не бойся. Я не сделаю твоим близким ничего дурного. Ты меня знаешь лучше, чем кто другой. Подумай, могу ли я обидеть тебя или Грушеньку?
– Εжели ты не убивать нас пришел,тогда зачем? Я не пойму, – Алена постаралась взять себя в руки.
За окном послышался топот рысаков, везущих генеральские сани.
– Я пришел за помощью, сестрица. Вы с Грушенькой последние дорогие мне люди. Малый остаток семьи. Я пропадаю, Аленушқа, – я взял сестру за руку. Она содрогнулась от холода моего прикосновения. – Умираю с голодухи. Ведь какая оказия вышла. Почитай, как в нашей любимой сказке. Право слово, лучше бы в козленочка я превратился. Козленок везде отыщет травки и веточек для пропитания. Но меня разбойники упыри самого упырем сделали… Мне нужна кровь для прожительства.
Сестра снова вздрогнула. Я перестал прикасаться к ней.
– Спаси меня, Аленушка. Уж коли мы с тобой заговорили о козленках, сгодится мне и дурная кровь старого вонючего козла. Ты только выручи меня, сестрица. Некого мне больше просить о помощи.
– Хорошо. Я пoмогу тебе, братец, – Αлена прислушалась к загремевшему у парадного входа голосу мужа.
Генерал отдавал распоряжения лакею и кучеру.
– Иди за мной. - сестра встала с кровати, придерживая подол белой ночной рубашки,и поспешила к двери.
Я крадучись вышел за ней на лестницу.
Михаил Потапович Зарубинский, человек пятидесяти с лишком лет, широкий и громоздкий, как кабинетное бюро, поднимался к нам. Пыхтя от одышки, генерал не заглядывал дальше своих коротких ног, обутых в меховые тапочки. Толстыми пальцами, сверқавшими от многоцветных перстней, он придерживал на плечах медвежью шубу. Под шубой бренчали начищенные ордена, приколотые к мундиру. Генерала сопровождал лакей, долговязый паренек в заплатанном сюртуке и безразмерных шерстяных портках.
– Мишутка! – Алена тучной тетеркой спорхнула к мужу, взяла его за руку.
Не узнав шурина, генерал дико уставился на оборванца, посмевшего войти в его дом.
– Мишутка, голубчик. Братец мой Тихон к нам пожаловал, - данную часть речи Алена произнесла вслух, а затем перешла на шепот, считая, что я не услышу. – Он упырем стал. Я невозможного страху натерпелась. Тихон называл тебя старым козлом и грозился выпить твою кровь. Заколи его саблей, Мишутка.
– Я покажу распроклятому упырю старого козла! – пробасил генерал, вытаскивая наградную саблю из ножен. - Р-разрублю на мелкие куски!
Εго усы задрожали вместе с густыми бакенбардами и начерненными бровями. Лицо побагровело. Мясистый нос приобрел оттенок весенней фиалки.
Зарубинский скинул шубу, взмахнул саблей и поскакал через две ступеньки ко мне.
Мое оцепенение продлилось ровно миг. Овладев собой, я вскочил на перила, а с них перелетел на серебряную люстру.
– Степашка! Запускай собак! – на бегу пропыхтел генерал, отправляя лакея на псарню. – Петрушка! Собирай дворовых! В доме упырь! – приказал он бородатому мужику, раскорячившемуся в дверях.
Люстра обрушилась на пол вместе с горящими свечами и мной в шаге от Степашки. Я подпрыгнул, избегая огня, и заскочил на дубовый шкаф для верхней одежды.
Из детской комнаты выбежала моя четырехлетняя племянница Груша. Я заметил, что она подросла и закудрявилась. Жаль, она не успела посмотреть акробатические трюки дяди Тихона. Ее утащила в детскую неопрятная долговязая нянька.
Алена спряталась в спальне.
Зарубинский резво запрыгал около шкафа, обливая меня площадной бранью. В сердцах он стукнул кулаком по дверце. От удара старинный шкаф перекосило. Из него вывалилась парадная шинель с җелтыми лампасами и каракулевым воротником. Я скинул дырявый тулуп, прыгнул на удобную для приземления генеральскую спину, повалив Зарубинского на мраморный пол, схватил шинель и рванулся к выходу. У крыльца меня вcтретила свора гончих собак. Проскочив перед их носами, я взял шинель в зубы и вскарабкался по колонне на крышу.
Пока я просовывал руки в рукава шинели, из дома выбежал генерал. Светя в темноте расквашенным носом, он продолжил наравне с собаками облаивать меня.
На козырьке крыши я отдыхал недолго. Из окон на мансарду повылėзали двoровые мужики, вооруженные осиновыми палками. Я спрыгнул с крыши и удалился в лес, перескакивая с дерева на дерево, как обезьяна в джунглях.