— Тут один раненый, — произнес Рехор.
— Клади его на кровать и зови Трату́ла.
Рехор кивнул и быстро исчез.
— Суровые у вас стражи, — произнес Якуб Гонзул.
— Ну…Рехор, — старик улыбался и смотрел своими блеклыми уставшими глазами на гостей. — Если хельмгольдцы говорят о его суровости, то, пожалуй, это будет для него комплиментом. Не обессудьте, Рехор — глава нашей заставы. И славно, что его нрав в полном согласии с ремеслом.
Сильное впечатление производил этот старик своими речами и внешностью. Его седые длинные волосы были заплетены в косу. Сам он был облачен в плащ серого оттенка с меховым воротом. Нижнюю часть морщинистого лица покрывала длинная седая борода, что делало этого старика еще добрее.
Жилище было скромным, но весьма уютным. У стены стояла самодельная печь, угли в которой еще грели. В углу находился топчан, на котором были накинуты шкуры животных и одеяла. Туда и положили угрюмого Мрака. Остальных старик жестом пригласил сесть на длинную скамью, тянувшуюся вдоль всей стены.
— Я — Тулл Меттий, старейшина культа Вепря, — представился старик.
Хельмгольдцы также представились и поздоровались, но когда Хьюго произнес свое имя, то старец удивленно заломил бровь.
— Интересное имя.
На это Хьюго лишь печально усмехнулся.
Тут, к всеобщему удивлению Якуб Гонзул встал. Он повернулся лицом к сидящему старейшине и приложил руку к своей груди.
— Я, Якуб Гонзул, хельмгольдский гвардеец короля Анзура прошу вашей помощи. Мой народ, как и ваш, постиг гнев богов. Мою деревню разрушили и разорили, а семью увели. Руны указали мне верный путь, раз я стою сейчас перед вами. Гнев богов пал на всех. Если легенды не врут, то ваш долг спасти всех нас от этого ненастья.
Старик молча выслушал речь хельмгольдца, затем залез под стол и вытянул оттуда меховую флягу. Как ни в чем не бывало, он открутил крышку и сделал несколько больших глотков. С еще большим изумлением все смотрели на старика. Казалось, что столь высокая и торжественная речь никак не подействовала на него.
— Легенды всегда врут, — морщась и выдыхая произнес Тулл Меттий. — Мир уже давно в хаосе. И мы были во всех провинциях бывшей империи. Всюду твориться безумие. Только не все так просто…
Дверь отворилась и вошли три человека. Среди них был и Рехор. Он что-то пробормотал другому на ухо и тут же ушел. Человек в плаще с перекинутой через плечо сумкой устремился к кровати, на которой лежал Мрак.
— Ну, где ваш пришибленный? — спросил он небрежно, при этом почтительно кивнул Туллу Меттию.
— Тратул, — сказал старейшина, указывая на этого человека. — Наш лекарь и костоправ. Да и вообще, золотые руки.
На пороге остался стоять человек. Он изучающе смотрел на гостей, сложив руки на груди. Поверх бордового цвета рубашки на нем была крепкая кожаная жилетка подобная той, которую носил Рехор. Блики от лампы плясали на его лысине. Под носом у него красовались слегка седеющие усы, переходящие в растительность на подбородке. На поясе, помимо фляги, у человека висел спрятанный в ножнах меч.
— Ты как всегда неожиданно, — улыбнулся Тулл Меттий.
— А меня редко где ждут, — хмуро ответил человек, проходя в глубь жилища.
Хьюго стало не по себе, когда взгляд этого типа дошел до него. Но ничего страшного в этом человеке не было. Простые голубые глаза, грубое в ссадинах лицо. Тривиальный вид рубаки-воина. Однако, все же, что-то выделялось в нем. Взгляд. Такой взгляд присущ людям, которые много чего пережили. Хьюго мог бы сказать, что этому человеку лет сорок или сорок пять. Но жизнь огрубила его внешность.
— У нас гости из Хельмгольда, — Тулл представил сидевших на лавке.
— Не только из Хельмгольда, — произнес человек, не сводя глаз с юношей. — Месалинскую вышивку я точно не спутаю.
— Да, мы из Месалины, — сказал Хьюго.
— Этих ребят постигла страшная напасть, — покачал головой Гестунблинд.
— Вы что же, похитили этих юнцов из города и привели к нам? — легкая ухмылка появилась на лице человека.
— У этих юнцов больше нет ни города, ни дома, — резко ответил Якуб, очевидно недовольный манерой явившегося типа. — Месалина сгорела! Пламя похитило у них семью и надежды.
Человек с каменным выражением на лице смотрел на Якуба, очевидно переваривая услышанное. Возможно, он про себя чертыхался, но вида не подавал.
— Все мы, сыны империи, нынче сироты, — сказал человек.
Повисла тишина. Только рычание и вскрики Мрака нарушали эту гнетущую атмосферу. Тратул все же ловко орудовал кривой иголкой, зашивая плечо хельмгольдца.