За окном стояла поздняя ночь, а северяне все сидели и трапезничали. Хьюго, Тоден и тетушка Эльза молча наблюдали за гостями. Суровые воины жадно впивались зубами в огромные свиные окорки и запивали их пивом. Все по очереди курили трубку, вальяжно пуская дымовые кольца. Громко не разговаривали. Присутствовала в них какая-то сдержанность или дисциплина, что не могло не успокаивать. Порой создавалось впечатление, что они сами были чем-то озабочены. Хотя объяснить это было не сложно, ведь находясь на чужой земле всегда будешь чувствовать себя неуютно.
— Ох, как-бы чего дурного не вышло, — переживала тетушка Эльза, глядя на пришлых. — Ведь если узнают, что хельмгольдцы заявились…
И правда. Городской гарнизон мог в любую минуту явиться в трактир, узнав о появлении чужаков. А хельмгольдцы народ суровый. Упрашивать на битву их долго не надо. Поэтому Хьюго решил сам уладить этот вопрос.
— Ты что? — схватила его за руку тетушка Эльза. — Совсем жить надоело?
— Я просто попытаюсь поговорить, — ответил Хьюго.
— И я с ним, — подхватил Тоден.
И вот друзья вновь с опаской подошли к столу. Северяне подняли на них свои суровые лица, отчего сердце Хьюго забилось сильнее.
— Да, пожалуй, можно добавки нести, — хельмгольдец с изумрудным капюшоном поставил перед друзьями пустые кувшины.
Тоден сразу схватил посуду и прижал к груди.
— Прошу прощения, — начал Хьюго.
Гости вновь подняли свои хмурые головы и пристально уставились на юношу.
— Извиняюсь, — вновь начал Хьюго. — Вы же хельмгольдцы? Мы опасаемся, что городская стража может явиться сюда…а вы тут…
Дальше у Хьюго не хватило смелости говорить. Непоколебимые взгляды суровых воинов заставили онеметь юношу.
Тогда один из воинов, самый низкий, но коренастый осклабился, обнажив ряд золотых зубов, и раскатисто засмеялся. Но воин, облаченный в изумрудный капюшон, смотрел серьезно и не думал смеяться.
— Стало быть, мальчик, ты боишься, что ваша городская стража схватит нас? — начал он серьезным тоном. — Или же ты недоволен нашим визитом и требуешь, чтобы мы ушли? Если второй вариант, то не очень-то это гостеприимно.
Хьюго почувствовал, как у него дрожат ноги и как дух покидает тело. Своим невнятным разговором он сделал только хуже. А бородатому гостю всего-то стоило произнести пару слов, чтобы посеять смятение в юной душе. Как-бы и вправду ничего дурного не случилось.
— Простите, — вновь извинился юноша. — Вы не так меня поняли. В наших краях уже давно не видели хельмгольдцев. Вот мы и удивлены слегка…
Коренастый вновь засмеялся. А третий из пришлых, который все это время сидел молча с откровенно злобным выражением лица сказал:
— Ты слишком много болтаешь для своих лет. В наших краях это принимают за наглость.
Как-будто невзначай он откинул полу плаща, обнажив большой кинжал с золотой гардой, висевший на кожаном ремне.
— Простите его, — Тоден схватил Хьюго за плечи и дернул к себе. — Он у нас невменяемый. Все подряд бормочет…
Но Хьюго быстро освободился от объятий.
— Да, я слышал про ваши обычаи и традиции. И знаю также, что вы чтите и уважаете Древних богов, что нынче мало кто делает. И проливать кровь просто так, значит обидеть богов.
Хельмгольдец, чей изумрудный капюшон не мог не вызывать восхищения, хмыкнул, показав едва заметную улыбку. Как-будто ему понравился ответ юноши. Хьюго показалось, что этот грозный человек является главным в их отряде.
— А я смотрю ты много знаешь о богах, — со злобной улыбкой произнес хельмгольдец с кинжалом. Он был самым пугающим из этой компании, но и самым молодым. Борода его была черная, как и густые вьющиеся волосы. Левое запястье этого человека украшал костяной браслет. Но Хьюго он больше пугал. Непонятно чьи это были кости. Длинные и тонкие. Похоже на птичьи.
— Так что же ты нам предлагаешь, парень? — спросил главный хельмгольдец и сделал затяжку.
— Мы просто не хотим неприятностей. Власти Церкоземья не очень-то дружелюбно ныне относятся к хельмгольдцам. Конечно во времена Оствестийской империи все было иначе.
Черноволосый раздраженно зарычал, мотая головой, а коренастый лишь внимательно смотрел на юношу.
— Ты знаешь про Оствестийскую империю? Такой юный… — задумчиво произнес хельмгольдец с изумрудным капюшоном. Своим мудрым взглядом он изучал юношу медленно потягивая трубку. — Я думаю парень прав. Не стоит нам здесь задерживаться.
— Копыл тебе в бок, Якуб! — выругался молодой хельмгольдец. — Я не собираюсь колоть в ночи глаза. Почему мы не можем остаться здесь на ночлег?
— Ты сам прекрасно знаешь почему, — ответил Якуб. — Но ночлег, конечно, необходим. Сейчас хорошее время, чтобы спать в лесу.
— Да, только у меня уже кости ломит от сырой земли, — пожаловался коренастый.
— Вы можете поспать до рассвета здесь, на втором этаже, — предложил Хьюго. — Никто не узнает.
Тут хельмгольдцы, кроме черноволосого задиры одобрительно посмотрели на юношу. Показалось даже, что они испытывают долю признательности к нему.
— А что, неплохая идея, Якуб, — произнес коренастый. Добродушная улыбка все не покидала его лица.
Якуб внимательно смотрел в округленные глаза Хьюго. Изучал его. Возможно, старался углядеть обман или подвох. Не заплатит ли он своей жизнью, если уснет в этом трактире? Но Хьюго открыто смотрел в серые глаза незнакомца, хоть ему и было слегка страшновато.
— Что ж, — произнес воин. — Примем благородный жест этого юноши.
— Ага, не забудь ему еще поклон отвесить, Якуб, — усмехнулся черноволосый задира.
Хьюго удалось все прекрасно уладить. Северяне заплатили за ужин и мирно поднялись на второй этаж поспать несколько часов до рассвета. Тоден и тетушка Эльза облегченно выдыхали, тихо радуясь, что все обошлось. Хьюго тоже радовался, но вид у него был такой уставший и изнеможенный, что тетушка Эльза заметила это и заставила юношу прилечь и поспать.
Тюфяк расстелили на бочках, Хьюго обессилено рухнул и провалился в сон. Слабость и усталость постепенно растекались по телу.
Родной край возник в дремавшем сознании, словно декорации какого-то спектакля. Хьюго видел луга и поля, реки и озера, густые леса. Природа была везде. Она создавала мир и покой для юноши. Можно было вечно смотреть как оранжевое солнце медленно утопает в тихом озере, как в небе появляется бледный шар, озаряя призрачным свечением леса и прогалины. Образы меняли друг друга, словно это было театральное представление. Заканчивалось одно действие, менялись декорации и начиналось другое.
В какой-то момент по сцене красочного сна пробежал силуэт. Закутанный в бурый плащ человек. Настолько он не вписывался в нарисованную картину, что творивший этот шедевр художник моментально бы разорвал холст. Затем декорации стремительно начали рассыпаться и вместо приятных пейзажей, Хьюго увидел Месалину. Месалину объятую пламенем, которое прыгало с одной крыши на другую, пожирая людей и дома. Пепел с искрами взмывал в воздух и закрывал звездные небеса. Огромная толпа, словно вода, пробившая дамбу, стремительно покидала город. Хьюго видел, как загорается городская ратуша и как пламя вырывается из ее окон сжирая все, что может быть внутри. Огонь поглощал кузни и мастерские, лавки и амбары. Люди бежали к воде наполняя воздух истошным криком. Хьюго увидел свой дом, который также полыхал, как и все вокруг. Но ужаснуло юношу то, что среди всего этого безумия он увидел ту самую черную монету, найденную под прилавком в трактире. Монета словно падала на город и свирепое пламя скрыло ее в своих языках.
Безумный крик вырвался из уст юноши, разрезая ночную тишину. Хьюго вскочил и тут же упал, разбив лицо о грязные половицы. Он находился в трактире. За окном все еще царила ночь.
Тетушка Эльза уже бежала к юноше. За ней спешил Тоден.
Тяжело дыша, весь в поту, Хьюго смотрел на них безумными глазами.
— Будет беда! — вскрикнул он, понимая, что молчать уже невозможно. — Нужно всех предупредить.