Краем глаза он увидел стоящего на лестнице Якуба. Тот смотрел озадаченным взглядом на юношу, но казалось, что в его глазах присутствовала какая-то искра.
Спустя несколько минут Хьюго был окружен тремя хельмгольдцами, Тоденом и тетушкой Эльзой. Словно спятивший, путанными словами, юноша пересказал свой сон. И если Тоден и тетушка Эльза больше верили словам Хьюго, то северяне глядели недоверчиво.
— Это может быть правдой, — произнес Тоден. — Он видел вещие сны.
Тетушка Эльза кивнула. Она хорошо помнила, как Хьюго предсказал сильную засуху и неурожай в Церкоземье тремя годами ранее. Правда кто в это тогда поверил?
— Я должен предупредить отца и Ульдура… — тараторил Хьюго, пытаясь встать на ноги. — Наконец я разглядел сон…
— Боюсь, что уже поздно, — произнес коренастый хельмгольдец, глядя в окно.
Вся компания выбежала из трактира.
Центр города уже полыхал. Высокая башня ратуши горела, разнося облако пепла. Люди кричали и выбегали из домов. Здание за зданием, огонь стремительно поглощал. Хьюго чувствовал, как удушливый запах дыма проникает в горло. Но тут он понял, что его дом уже охвачен огнем, также, как и дом Тодена, и Ульдура.
— Отец! — Хьюго бросился было бежать, но мощная рука легла ему на плечо и не дала сдвинуться с места.
— Слишком поздно, парень, — произнес Якуб.
Глаза Тодена тоже наполнялись слезами. Его мать находилась сейчас в той части города, где царила беда.
Творилось какое-то безумие. Постройки загорались одна за другой. Даже каменные дома вспыхивали словно спички. Пламя нещадно съедало прекрасный город, который наполнялся истошными криками спасающихся жителей. Черный дым съедал одну улицу за другой. Его никак нельзя было избежать, как нельзя избежать заката солнца и восхода луны.
— Во имя богов, — произнес коренастый хельмгольдец. — Якуб, ты же видишь на что это похоже?
— Буаги, — произнес главный.
— Кто? Кто это? — кричал Хьюго, пытаясь вырваться из мертвой хватки.
— Но какого черта они здесь делают? — озадаченно спросил сердитый черноволосый хельмгольдец, стоявший позади всех.
— Ты говорил про монету, — Якуб развернул юношу к себе и склонил лицо так близко, что обдал пивным дыханием Хьюго. — Что за монета?
— Монета, которую я нашел под прилавком в трактире! — Хьюго достал ее и показал Якубу.
Хельмгольдец резко выхватил ее и пристально осмотрел. Затем что-то произнес на своем наречии и отдал монету обратно. В его глазах Хьюго наконец-то увидел страх. И это еще больше напугало юношу. Было видно, как душевные метания сотрясают черствого воина. Он смотрел на монету, что держал Хьюго и мял свою косматую седоватую бороду. Очевидно, он принимал решение, как поступить.
Внезапно мощный поток пламени вырвался из окон трактира, окатив жаром стоящую компанию. Якуб быстро среагировал и закрыл собой Хьюго, а затем быстро упал на землю. Все остальные тоже успели укрыться от пламени и упали к противоположной стене.
Все кроме тетушки Эльзы, которая стояла у порога своего трактирчика. Хьюго услышал ее крик. Ужасный истошный крик, который быстро утонул в трескучем пламени. Утонул также, как и сама тетушка.
— Уходим, — произнес Якуб и схватил Хьюго под мышку. Тоден хоть и сопротивлялся, но тоже был взят двумя хельмгольдцами.
— Спасите ее! — кричал Хьюго.
— Слишком поздно, парень, — буркнул коренастый воин, прикрывая себя и мальчишек щитом.
Они быстро бежали по улицам города, гремя доспехами и оружием. Хьюго рыдал и уже хриплым голосом кричал в сторону полыхавшей Месалины. Он думал об отце, который сейчас был там, об Ульдуре, о несчастной тетушке Эльзе, которая заживо сгорела, так и не успев ничего понять. Все самое светлое и лучшее, что было в этом месте нещадно сгорало. А его с Тоденом неизвестно куда уносили подозрительные суровые хельмгольдцы.
Все-таки сбылся сон Хьюго. Вещий сон. Но было слишком поздно, чтобы успеть кого-то спасти. Тем не менее, парень был единственным человеком, который знал о грядущей беде больше всех и ничего не сделал. Глотая соленые слезы, Хьюго ненавидел себя.
Глава III
— Не отставайте!
Хельмгольдцы шли быстро. Хьюго и Тоден едва поспевали за воинами. Приходилось продираться сквозь густые чащобы. Ветки то и дело хлестали по лицу, оставляя ссадины. Лишившись всего, имея на себе только рубаху да штаны, Хьюго подобно нищему скитальцу плелся позади. Как мог он шагал за воинами, которые вели его и Тодена неизвестно куда, а в голове бушевал ураган.
Меж тем северяне не сбавляли темпа. Они проворно обходили препятствия: поваленные деревья, коряги, ямы. Первым шагал хельмгольдец в изумрудном плаще с капюшоном, которого соратники звали Якубом Гонзулом. За ним следовал коренастый и на вид добродушный воин по имени Гестунблинд. Облаченный в темно-синий плащ, этот человек был навьючен словно мул. Третьим следовал тот самый, злой черноволосый невежа, которого свои называли просто Мрак. Сжимая длинное копье, он раздраженно косился на бедных юношей и постоянно жаловался Якубу Гонзулу, что они не поспевают. Очевидно, Мрак был недоволен тем, что Якуб обременил их отряд лишними ртами, от которых нет никакой пользы в дороге. Временами он открыто предлагал своим соратникам оставить мальчишек и идти дальше самим. Но вождь просто молчал. Всего этого было достаточно, чтобы сердце Хьюго бешено колотилось. Парень все больше начинал бояться этих людей. В голове то и дело возникали вопросы. Куда эти дикари их тащат? Какую цель они преследуют? Что забыли северяне в чужих землях?
Они уходили на юго-восток вдоль быстротечной реки Унна. Хьюго слышал, как волны разбиваются о береговые булыжники. Эта река помнила великие времена, когда вода красилась алым и уносила тела погибших воинов в Южное море. На другом берегу этой реки южнее Месалины находился славный город с забавным названием Шиповник. Хьюго мечтал там побывать. Ходила молва, что это чуть ли не первый город Церкоземья, который славился своими неприступными стенами, великими храмами и таинственными катакомбами. Однажды отец пообещал, что свозит туда Хьюго. Но где теперь его отец?
Хьюго вспомнил сутулого родителя с пепельного цвета усами и бородой. Вечно уставшее лицо, но всегда серьезное и сосредоточенное. Он был строг с Хьюго. А после смерти матери даже груб. Но парень прекрасно видел, что поведение отца было напускным. Через злость и строгость он пытался спрятать свои слезы по любимой жене. Ведь глубоко в душе Ян любил свою семью, и юноша чувствовал его любовь. Когда они сидели в бакалейной лавке отец рассказывал Хьюго о растениях, травах и специях; говорил на каких склонах стоит искать тимьян, и как не спутать его с шалфеем; рассказывал о тонкостях травяных настоек, например, сколько нужно унций для правильной заварки.
Слезы невольно скатились по щекам.
— Ну хватит! — воскликнул Хьюго и остановился.
Воины замерли и повернулись к юноше. Они стояли посреди лесной прогалины. Звездное небо чернело над головой.
Якуб Гонзул вопросительно взглянул на Хьюго.
— Куда вы нас ведете? — спросил юноша охрипшим голосом.
— Тебе спасли жизнь, парень, — холодным тоном произнес Мрак. — Может проявишь немного благодарности.
— Вы не понимаете! — вмешался Тоден. Он был тоже разгорячен. — У нас там родители. У Хьюго отец, а у меня мать!
— Мало вероятно, что они выжили, — сухо ответил Мрак.
— Тихо, — перебил его Якуб и встал перед юношами упершись руками в мясистые бока.
— Я понимаю. У вас много вопросов к нам, а также горечь от потери семьи и дома. Вернуть вам родных не в моих силах, но я могу ответить на ваши вопросы. Однако, сперва мы найдем место для привала и разведем костер.
С этими словами Якуб Гонзул развернулся и решительным шагом продолжил путь.
Место нашли у большого старого дуба, ствол которого был настолько широким, что как минимум два Якуба Гонзула могли за ним полностью спрятаться. Все расселись вокруг костра: кто на пень, кто на завалинку. Глядя на пляшущие языки пламени, Хьюго не мог не думать о горящей Месалине.