— Хоть вы и не поймете, но сейчас не время для скорби, — произнес Якуб Гонзул, сидя на сухом поваленном дереве. Могучими плечами он уперся о старый дуб. Пламя освещало часть его грубого лица. Пышная борода и седина смягчали суровый облик воина.
— Почему вы такие жестокие? — возвел руки к небу Тоден.
— Не путай жестокость со смирением, парень, — спокойно произнес Гестунблинд. Этот хельмгольдец был самым старым и опытным из присутствующих. Его поседевшие, некогда каштановые, пряди спадали на широкие плечи, а щекастое лицо расплывалось в приветливой гримасе.
— Смирением? — возмутился Тоден.
— Злость от бессилия — чувство знакомое. Но потом оно проходит, а на его место приходит смирение, — развел руками Гестунблинд.
— Зачем вы пришли в наши земли? — Хьюго смотрел прямо в серые глаза Якуба Гонзула. — Уверен, что не суровые морозы заставили вас покинуть родной край.
— Наши земли действительно суровые, — начал Якуб Гонзул. — Густые дремучие леса и безжалостные скалистые горы… Ледяное море заставляет чужеземцев постоянно трястись от холода. Все это так. Книги и путешественники не врут. В конце концов с природной стихией приходится мириться и жить в согласии. Но когда ты сталкиваешься с гневом богов…
Якуб Гонузл возвел слегка трясущуюся кисть к голове.
— Какой еще гнев богов? — не понимал Хьюго.
— Говорят, раньше по нашим землям ходили боги и населяли его своими созданиями и чудесами, — вмешался Гестунблинд. — Например, Орн следил за чудовищами, Снопп — посылал смерть за усопшей душой, вотчиной Йоля было Церкоземье. Другие боги тоже вели свои дела…
— Это так, — согласился Хьюго и вспомнил, как люди в Церкоземье почитали Йоля и устраивали праздник в его честь в середине лета.
— Боги снова вмешались в дела людей, — Якуб сокрушенно покачал головой. — Уже несколько месяцев в Хельмгольде творится сущее безумие.
На этом месте Гестунблинд опустил голову и тяжко вздохнул, а Мрак раздраженно хмыкнул, сцепив руки на груди.
— Безумие — это видеть, как сгорает твой город словно спичка у тебя на глазах, — произнес Хьюго.
— Попридержи язык! — гаркнул на него Мрак.
— Остынь! — приказал соратнику Якуб Гонзул.
— Ты не ничего не знаешь мальчик, — сказал спокойно Гестунблинд.
— Однажды утром я покинул свою деревню, — продолжил рассказ Якуб. — Поехал в город за товарами для дома. Хозяйство оставил на жену и дочек. Но мороз был в тот день такой, что кости трещали. Даже для хельмгольдских коней это было слишком. Пришлось переждать лютый хлад на постоялом дворе. На следующий день я вернулся в село, но в свой дом так и не вошел…
Нижняя губа Якуба Гонзула задергалась, и он прикрыл часть лица ладонью. Хьюго услышал, как громко задышал северянин, борясь с накатившими чувствами. Взгляд его застыл на плясавших языках костра. Сложилось впечатление, что внутри Якуба что-то надломилось, отчего воин не смел вымолвить слова. Хьюго показалось, что сейчас Якуб либо разрыдается, либо гневно закричит. Увидел это и Гестунблинд и продолжил рассказ.
— Село Якуба было полностью уничтожено. Двери домов были вырваны с косяками. Везде валялись обезображенные останки людей. Многие конечно же исчезли без следа. Например, семья Якуба.
— Они живы, — тихо произнес Якуб.
— Конечно живы! — громко прорычал Мрак. — Мы их найдем.
— Разбойники? — предположил Хьюго.
— Когда я прибыл к Якубу в село, то увидел, как огромные следы размером ростового щита пехотинца усеивают округу, — продолжал Гестунблинд. — О великанах я только слушал сказки. Но, видимо боги решили вновь напомнить людям о них. Гнев и ярость пали на осколки империи. Тогда-то мы и решили выяснить, что происходит. Дендриар оказался охвачен непонятной смертоносной болезнью. Скитаясь по миру, выспрашивая странников в тавернах мы пришли к печальному выводу. Нечисть стала проникать в мир людей. Народы Запада говорят об анархии среди богов, кто-то молвит о том, что они стали марионетками в чьих-то руках. Воздух сотрясают вымыслы, загадки и прорицания.
Хьюго слушал Гестунблинда и не понимал, как ему реагировать на все услышанное. Если бы не его странные пророческие сны и не увиденный им ужас в Месалине, то скорее всего он решил бы, что эти хельмгольдцы просто безумцы. Тоден тоже смотрел на воинов недоумевающим взглядом. Казалось, он вообще ничего не понимает.
— Когда произошел пожар, вы говорили о каких-то буагах, — сказал Хьюго. — Кто это?
— Это бледные огоньки, что блуждают в мире богов. На нашей родине считается, что буаги — души алчных и мстительных людей, которые горят в своих грехах. В мире богов они не так страшны, поскольку Орн держит их в своих клетях. Но если буагов выпустить в людской мир…Ты видел, что случается, — ответил Якуб, очевидно уже оправившись от эмоций и чувств.
— Произошедшее с вашим городом очень похоже на то, когда буагам дают полную волю, — добавил Гестунблинд.
— Безумие, — произнес Хьюго.
— Именно, — произнес Мрак. — Только теперь это безумие посетило и ваши земли.
— И что же вы намерены делать? — развел руки Хьюго. Взгляд его был испуганный и в тоже время пустой.
— Ну, Якуб бросил ветки, — сказал Гестунблинд, почесывая бороду.
— Чего? — почесал затылок Тоден.
— Гадание на рунах, — тихо сказал Хьюго.
— Верно, — Якуб Гонзул был удивлен знаниями Хьюго. Удивился и Гестунблинд.
Затем вождь отряда достал из-за голенища железную трубку и открутил крышку. Из стального чехла в ладонь упали три сушеные еловые ветки, на которых синели непонятные письмена.
— Руны указали нам путь, нужно идти на восток, — произнес Якуб, перебирая в руках веточки.
— И чего там, на востоке? — спросил Тоден.
— Культ Вепря, — ответил северянин.
Теперь, помимо ужаса и страха у Хьюго появился интерес. Удивительные вещи говорили эти суровые воины. Ему казалось, что он живет в мире, где все идет своим чередом. Люди, как и всегда ругаются и мирятся между собой, день сменяет ночь, владыки властвуют, а философы размышляют. Но эта удобная картина мира была в одночасье разрушена рассказом хельмгольдцев. Оказалось, что мир в хаосе и теперь на осколках империи боги исполняют танец смерти, а люди должны им противостоять.
— Культ Вепря? — нахмурился Хьюго. В голове роились какие-то смутные воспоминания из уроков Ульдура.
— Об этом позже, — сказал Якуб. — Теперь позвольте и нам задать пару вопросов.
Хьюго и Тоден переглянулись.
— Как ты получил дар провидца? — спросил Якуб, бросая взор на оробевшего Хьюго.
— У меня нет никакого дара, — насупился парень.
— Но ты же действительно видишь вещие сны?
— Почти с самого рождения.
— Тогда это дар богов, парень, — улыбнулся Гестунблинд.
— Скорее проклятье.
— Накануне трагедии ты подробно рассказал свой сон, затем он сбылся, — произнес Якуб Гонзул. — Ты спас нас, юноша, поэтому прими мою благодарность.
— Чепуха…
— Если бы не твой крик посреди ночи, мы бы сгорели в том трактире.
Хьюго задумался. Это ему не приходило в голову.
— Дар твой требует объяснений и ответов, — произнес Якуб. — Думаю мы сможем помочь тебе, а ты поможешь нам.
Хьюго смотрел на вождя хельмгольдцев и видел перед собой не свирепого воина, готового порвать первого неугодного ему, а несчастного отца и мужа, что хотел вернуть свою семью. Быть может вещие сны Хьюго являлись для северянина единственным шансом на спасение родных? Как не крути, но сейчас юноша видел перед собой людей, которые разделили его судьбу. Даже всегда веселый Тоден, нынче сидел с пустыми обезумевшими глазами.
Подул прохладный ветер. Но тепло костра спасало от сурового дыхания ночи.
— Значит идем на восток, — задумчиво произнес Хьюго.
Якуб молча кивнул.
— Я думал, что хельмгольдцы больше предпочитают топоры, — оживился Тоден, чтобы разбавить наступившую тишину. С тех пор как они сидели у костра взгляд его то и дело падал на грозное оружие воинов. Страсть к мечам и доспехам развязала парню язык. Сейчас ему нужно было отвлечься.