После победы Германии в Версальском дворце под Парижем было объявлено об объединении. Слабое место французской обороны - Северо-Европейская равнина - было прорвано. В последующие семьдесят лет это произойдет еще дважды, после чего Франция будет использовать дипломатию, а не военные действия, чтобы попытаться нейтрализовать угрозу с востока.
Германия всегда имела большие географические проблемы, чем Франция. Равнинная местность Северо-Европейской равнины давала ей две причины для опасений: на западе немцы видели своего давно объединившегося и могущественного соседа Францию, а на востоке - гигантского русского медведя. В конечном итоге они опасались одновременного нападения обеих держав через равнину коридора. Мы никогда не узнаем, произошло ли это, но страх перед этим имел катастрофические последствия.
Франция боялась Германии, Германия боялась Франции, а когда Франция присоединилась к России и Великобритании в Тройственной Антанте 1907 г., Германия боялась всех троих. Теперь к этому добавилось еще и то, что британский флот мог по своему усмотрению блокировать выход Германии в Северное море и Атлантику. Дважды ее решение заключалось в том, чтобы сначала напасть на Францию.
Дилемма географического положения и воинственности Германии стала известна как "германский вопрос". После ужасов Второй мировой войны, да что там, после столетий войн, ответом стало признание присутствия на европейских землях единой сверхдержавы - США, которые создали НАТО и позволили в итоге создать Европейский союз. Измученные войной, с "гарантированной" американскими военными безопасностью, европейцы пошли на удивительный эксперимент. Им было предложено доверять друг другу.
То, что сейчас является ЕС, было создано для того, чтобы Франция и Германия могли так крепко обнять друг друга в любовных объятиях, что ни одна из них не смогла бы освободить руку, чтобы ударить другую. Это блестяще сработало и создало огромное географическое пространство, включающее в себя крупнейшую экономику мира.
Особенно хорошо это получилось у Германии, которая восстала из пепла 1945 года и использовала в своих интересах географию, которой когда-то боялась. Она стала великим европейским производителем. Вместо того чтобы посылать армии через равнинные земли, она отправляла товары с престижной надписью "Сделано в Германии", и эти товары текли по Рейну и Эльбе, по автобанам и выходили в Европу и мир, на север, юг, запад и, все чаще с 1990 г., на восток.
Однако то, что начиналось в 1951 г. как Европейское сообщество стали и угля, состоявшее из шести стран, превратилось в ЕС, состоящий из двадцати восьми стран, идеологической основой которого является принцип "все более тесного союза". После первого крупного финансового кризиса, поразившего Союз, эта идеология оказалась под вопросом, а узы, которые ее связывают, разрушаются. В ЕС наблюдаются признаки, по выражению геополитика Роберта Каплана, "мести географии".
Все более тесный союз привел девятнадцать из двадцати восьми стран к созданию единой валюты - евро. Все двадцать восемь членов, за исключением Дании и Великобритании, обязуются присоединиться к нему, если и когда они будут соответствовать установленным критериям. Сейчас, да и в свое время, очевидно, что на момент введения евро в 1999 году многие страны, присоединившиеся к нему, были просто не готовы.
В 1999 году многие страны вступали в новые отношения с закрытыми глазами. Предполагалось, что уровень долга, безработицы и инфляции будет находиться в определенных пределах. Проблема заключалась в том, что некоторые страны, в частности Греция, подтасовывали данные. Большинство экспертов знали об этом, но поскольку евро - это не только валюта, но и идеология, члены ЕС закрывали на это глаза.
Страны Еврозоны договорились быть экономически близкими друг другу, как отмечают греки, "в болезни и в здравии", но когда в 2008 году разразился экономический кризис, более богатые страны были вынуждены помогать более бедным, начались ожесточенные внутренние разборки. Партнеры до сих пор швыряются друг в друга посудой.
Кризис евро и более широкие экономические проблемы обнажили трещины в доме Европы (в частности, вдоль старой линии разлома между Севером и Югом). Мечта о все более тесном союзе, похоже, заморожена, а возможно, и обращена вспять. Если это так, то германский вопрос может вернуться. Если смотреть на это сквозь призму семи десятилетий мира, то это может показаться тревожным, ведь Германия - один из самых миролюбивых и демократичных членов европейской семьи; но если смотреть сквозь призму семи столетий европейской войны, то этого нельзя исключать.
Германия полна решимости оставаться хорошим европейцем. Немцы инстинктивно понимают, что если Союз распадется, то старые страхи перед Германией появятся вновь, тем более что сегодня это самая густонаселенная и богатая европейская страна с 82 млн. жителей и четвертой по величине экономикой в мире. Распад Союза нанесет Германии и экономический ущерб: третий по величине экспортер товаров в мире не хочет видеть, как его ближайший рынок распадается на части в условиях протекционизма.
Немецкое национальное государство, несмотря на то, что ему менее 150 лет, сегодня является незаменимой силой Европы. В экономических делах ей нет равных, она говорит тихо, но держит в руках большую палку в форме евро, и континент к ней прислушивается. Однако в глобальной внешней политике она говорит просто тихо, а иногда и вовсе не говорит, и испытывает отвращение к палкам.
Тень Второй мировой войны до сих пор висит над Германией. Американцы, а затем и западноевропейцы были готовы согласиться на перевооружение Германии из-за советской угрозы, но Германия перевооружалась почти неохотно и до сих пор не желает использовать свою военную мощь. Она играла роль статиста в Косово и Афганистане, но предпочла остаться в стороне от конфликта в Ливии.
Самым серьезным дипломатическим выходом в неэкономический кризис стала Украина, что многое говорит о том, куда сейчас смотрит Германия. Немцы участвовали в махинациях по свержению президента Украины Януковича в 2014 году и резко критиковали последующую аннексию Крыма Россией. Однако, помня о газопроводах, Берлин был заметно более сдержан в своей критике и поддержке санкций, чем, например, Великобритания, которая гораздо меньше зависит от российских энергоносителей. Благодаря ЕС и НАТО Германия держится за Западную Европу, но в штормовую погоду якоря могут соскочить, и Берлин географически расположен так, что при необходимости может перенести фокус своего внимания на восток и установить гораздо более тесные связи с Москвой.
За всеми этими континентальными махинациями со стороны Атлантики наблюдает Великобритания, которая то присутствует на территории континента, то находится в "великолепной изоляции", но всегда полностью занята обеспечением того, чтобы в Европе не возникла держава, превосходящая ее по силе. В дипломатических кабинетах ЕС это так же верно, как и на полях сражений при Азенкуре, Ватерлоо или Балаклаве.
Когда это возможно, Великобритания вклинивается между большими франко-германскими альянсами в ЕС; в противном случае она ищет союза между другими, более мелкими, государствами-членами, чтобы собрать достаточно голосов для оспаривания политики, с которой она не согласна.
С географической точки зрения британцы находятся в удачном месте. Хорошие сельскохозяйственные угодья, приличные реки, прекрасный доступ к морям и их рыбным запасам, достаточно близкое расположение к европейскому континенту для торговли и в то же время защищенность благодаря островной расе - бывали времена, когда Великобритания благодарила за свое географическое положение, когда войны и революции захлестывали ее соседей.