— Из, ты долго еще намерена меня здесь мариновать? — вмешался Джеб, сверкнув глазами. — Мне уже надоели ваши бла-бла, ни дать ни взять влюбленная парочка! Если тебя потянуло на сопли в сахаре, то почитай какой-нибудь бабский роман, а меня не впутывай!
Не удостоив оруженосца ответом, Изис забрала посуду и снисходительно улыбнулась Аффири.
— Ты можешь лечь на диван, цепь позволяет, — заметила она. — Утром я снова навещу тебя. На всякий случай имей в виду, что стены здесь звуконепроницаемые, да и не услышит никто — мы живем далеко от людных мест и находим, что здесь очень уютно.
Аффири не стал говорить, что он думает на этот счет, и лишь кивнул. Девушка на прощание потрепала его по щеке и пошла к выходу, а Джеб взглянул на него будто на раздавленного таракана и поспешно захлопнул за ними дверь. Вздохнув с мало-мальским облегчением, Аффири забрался на диван, и хотя кольцо болезненно врезалось в лодыжку, вскоре смог забыться и уснуть.
Спровадив Джеба спать (к счастью, в этот раз он не распускал руки), Изис прокралась в свою любимую лабораторию. Здесь она создавала удивительные произведения, соединяющие дары природы и волю художника, и мечтала, что когда-нибудь мир изменится и ей больше не придется скрывать свой дар, — ее имя будут произносить с восторгом и запомнят на века, а унылых ханжей-копировщиков предадут забвению.
Еще в детстве Изис обожала лепить фигурки из теста, пластилина и глины, но ей чего-то недоставало для вдохновения — какого-то живого трепета, нерва, чувства запретности и опасности. Из-за этого фигурки получались нескладными и блеклыми, с одинаковыми лицами без всякой изюминки. Куклы, которых ей дарили родители, казались еще более скучными: их гладкие округлые бледно-розовые щеки напоминали девочке кусок мыла, а нарисованные губки бантиком смотрелись бессмысленным пятном.
Но однажды отец с матерью взяли ее на праздник Марди Гра, где Изис увидела множество людей в масках. Там мелькали и лики ангелов, и сатанинские рожи, и морды бешеных быков, и румяные щеки принцесс, и мертвенная бледность гейш, — и все удивительно живое, настоящее, искрящееся чувствами, страстями, желаниями. Тогда будущая художница поняла, что она хочет создавать, а еще через несколько лет придумала свою технику.
Иногда Изис заходила в хранилище, где держала готовые работы — с виду они походили на обычных кукол, только с несоразмерно большой головой. Туловище, руки и ноги она отливала для всех по одному шаблону, а вот лица и прически были разными. И тайна заключалась не только в цвете глаз или морщинках, но и в судьбах, которые художница переплавила в воск и запечатлела на пике чувств и адреналиновой бури.
Она еще не завершила работу над последней куклой. Маска с лицом девочки-подростка уже застыла, Изис подкрасила ее, добавила губам кармина, затем вставила бледно-голубые глаза и прикрепила маску к заготовке головы. Густые каштановые волосы ждали своего часа на подставке для париков. Изис успела даже приготовить черное бархатное платье и корсаж, расшитый блестками.
За работой она напевала эстрадную песенку про любовь, хотя надоедливый храп Джеба за стеной все заглушал. Отшлифовав лицо, укрепив глаза и волосы, Изис стала приклеивать маску к болванке, затем отошла на несколько шагов и всмотрелась в свое новое творение. Но в памяти поневоле всплывало лицо Аффири, с умными темными глазами и какой-то блуждающей полуулыбкой на припухлых губах, должно быть, доставшихся от африканской матери.
Почему она вдруг решила с ним поговорить? Одинокие молодые парни редко им попадались, и его необычная, какая-то эфемерная красота и сила воли тронула ее по-женски, — ведь Изис давно не знала близко мужчины, кроме Джеба, который владел лишь парой любовных игр, и они были направлены исключительно на его удовольствие. В остальном ее мир был заполнен куклами и их застывшими эмоциями, и девушке вдруг захотелось разнообразия. В конце концов Аффири уже никуда не денется, так почему бы им не познакомиться поближе?
Затем Изис припомнила его стройное тело, сильные руки, пряный запах мужского пота. На секунду вообразив, каково оказаться в его объятиях, она зажмурилась, обхватила себя руками и почувствовала, как по телу расползается сладкая истома.
«Нет, с этим нельзя спешить, — напомнила она себе. — Пусть он привыкнет, почти сломается, а потом поверит, что может таким образом купить свободу. Пожалуй, у меня это будет самая захватывающая игра!»
Минуло несколько дней, но Аффири так и не разобрался, с какой целью его держат в этом доме. Молодая хозяйка ничего не говорила и игнорировала все наводящие вопросы, зато была не прочь поболтать о чем-нибудь другом. Она приносила еду дважды в день и тогда же забирала ведро, но могла навестить его и просто так, из чего Аффири заключил, что свободного времени у нее в избытке. Изис даже дала ему мокрое полотенце, одну из рубашек Джеба и бритву, и тогда Аффири заметил, как увлеченно девушка рассматривала его смуглый торс. А порой она как бы невзначай задевала его плечом или бедром и таинственно прищуривалась.