Тот, кого назвали Брадобреем, не нуждался в инструкциях. Его низкий голос звучал словно гром с небес:
- Такого карнавала как здесь вы не видели нигде. Проходит раз в год, в конце августа, как только земля просохнет после летних дождей и печаль захватит сердца наших дорогих горожан - а это сплошь хорошие люди, они достойны лучшей доли. Мы стараемся как можем, - он потёр свой огромный живот, будто наедал его, думая обо всех этих "хороших людях". - И мы делаем так, чтобы дети и взрослые запоминали его надолго.
Юрий вообще в своей жизни не видел ни единого карнавала. Он вспомнил гуляния на Марсовом поле, где они с Алёнкой, ещё молодые и отчаянно-счастливые, не вполне оправившиеся от переезда, танцевали до упаду, вспомнил весёлый, пропитой гундёж рынка его родного городка. Но это, конечно, мало похоже на настоящий карнавал, когда весёлое праздничное шествие идёт по городу и бьёт в барабаны. Он не думал что в России такое возможно, исключая военные парады да крёстные ходы. В голове возникло воспоминание о флагах и шатрах странствующего цирка, но потом он признал один из рассказов Брэдбери. Эти двое, кстати, вполне могли оттуда сбежать.
Брадобрей, похоже, собирался говорить ещё долго, но его спутница положила этому конец:
- Этот пузан имеет ввиду что не всем удаётся попасть на шествие. Малыши болеют, - она закатила глаза так, что блестящие как камушки белки заполнили почти всё доступное пространство. - Сезон дождей - сложное время, и не каждому удаётся удержать свой нос в чистоте.
Очередной тычок, словно активировав какую-то кнопку в его многострадальном бедре, заставил жердя чихнуть.
- В этом году народу было много, - продолжила она. - Но есть один мальчонка...
- Один-одинёшинек - завыл Брадобрей. - Он подхватил простуду, и...
- Теперь мы идём его навестить! - женщина звонко хлопнула в ладоши, её рот кривился от не совсем ясного, почти экстатического чувства. - Мы - последние оставшиеся в городе курьеры счастья, в то время как остальные, кикиморы и водолеи, кентавры и иллюзионисты, которые принимали участие в шествии, разбрелись по своим тайным мирам и тонким планам.
- Но нам нужна подмога, - горестно вздохнув, сказал великан.
- Как есть, нужна. Сами мы не сможем качественно развеселить малыша, поэтому без вас, - она протянула руки и взяла в одну ладонь запястье Юры, а другой цепко сжала кисть его жены, - нам не обойтись.
- Мы, мягко говоря, далеки от развлекательной индустрии, - стесняясь, сказал учитель. - Вот если бы взять образовательную...
Он почувствовал, как вздрогнула земля. Что это, землетрясение? Да нет, ерунда. Он прислушался, но ничего не услышал. Клоуны не выказывали ни малейших признаков беспокойства, Алёна, похоже, тоже ничего не заметила.
- Ну-ка улыбнись, - сказала карлица и, не ожидая пока Юрий среагирует, протянула ладони (освободив при этом их руки, чему Алёна была только рада: хватка у него была будь здоров), чтобы двумя указательными пальцами растянуть уголки его губ. - То, что надо! Послушай, ковбой, веселье заразительно. Если ты умеешь так улыбаться, значит, ты именно то, что нам нужно!
Супруги переглянулись. У Алёнки в глазах был испуг, Юру, напротив, неожиданные гости изрядно развлекли, несмотря даже на вторжение в личное пространство и оставшийся после него привкус гуталина во рту. Местные жители не отличались гостеприимством -- хотя судить об этом по тому, что дети не бегали за тобой табунами, а взрослые не пялили глаза, а, сунув в рот сигарету или нахлобучив поглубже кепку, просто исчезали с твоего пути, было довольно странно. Эти же двое ему нравились. Знакомство с ними сулило по крайней мере одно яркое воспоминание. Есть, правда, одно "но"... и с этим "но" приходится считаться. Нервы жены сейчас представляли собой оголённые провода.
- Мы торопимся, - сказал Хорь, стараясь скрыть сожаление, которое мгновенно нашло отражение на клоунских лицах, - извините.
Он пристально посмотрел на жену. Она была бледна.
- Да ведь?
Настойчивый вопрос пустил по её лицу трещины. Девушка несмело улыбнулась, ему и клоунам одновременно.
- Простите меня. Это всё свежий воздух. На меня он действует как шоколад на толстуху. А знаешь, наверное, ты был прав, когда говорил, что нам некуда торопиться. Мы вполне можем немного погулять.
- Уверена? - спросил Юра, а клоуны разразились аплодисментами. Жердей оттянул и отпустил лямки, что удерживали его штаны.
Она боится! Это знание лежало перед Юрием как на ладони. Быть может, они найдут пустую квартиру, но куда вероятнее -- посторонних людей, которые знать не знают ни о каком Валентине. Или шутника, что будет приятно поражён тем, что ружьё, которое он давным-давно повесил на стену, вдруг выстрелило. Так или иначе, Алёна хотела узнать правду и в то же время смертельно боялась её.
Она не выдержала его взгляда, опустив глаза.
- Если я сейчас начну копаться в себе, тебе снова придётся взять меня за руку. И отвести куда нужно, потому что я-то ещё долго не в состоянии буду принять какое-то решение. Так что лучше сделай это сразу.
Юра исполнил эту просьбу с превеликим удовольствием.
Блог на livejournal.com. 17 апреля, 16:14. Тягости жизни тропической птицы на севере России.
...Чаще всего источником шума в доме была Чипса. Без неё я бы, наверное, свихнулся, слушая собственное дыхание и далёкие, как с другой стороны земли, голоса соседей. Это старый дом, и в нём, в отличие от картонных многоэтажных коробок, в том числе и той, в которой прошли моё детство и юность, отличная шумоизоляция.
Я никогда не запирал клетку, позволяя попугаю носиться по квартире. Чипса - умница. Она не собиралась бросаться грудью на стёкла, чего я втайне боялся. Зато любила ходить по подоконнику взад и вперёд и стучать клювом в окно, привлекая внимание голубей, прикорнувших на карнизах, и пролетающих мимо воробьёв, которые при виде столь необычной большой птицы сбивались с темпа, переставали махать крыльями и уходили в крутое пике.
Чипса - единственная птица, за которой я убирал с удовольствием, и, следовательно, единственная птица, которую я любил.