Лайла не собирается повторять ошибку, которую совершила до этого. Она не станет тешить свое уязвленное самолюбие и не уйдет с гордо поднятой головой. Она отказывается провести еще десять лет, думая о том, что было бы, если бы у нее хватило смелости довести все до конца. Завтра она придумает план, заглушит боль, которая раздирала ее на части всякий раз, когда она думала о том, что Доминик ушел навсегда. Она забудет все обидные слова, которыми они обменялись во время ссоры, положит конец неверию Доминика, преодолеет отчаяние, охватывавшее ее, когда ей начинало казаться, что она заблуждается и у них нет никаких шансов.
Может, все же следует войти в бассейн? – подумала Лайла, испытав новый прилив неуверенности в себе. Она будет плавать, пока не устанет до такой степени, что не сможет думать и уснет сразу же, как только ее голова коснется подушки, а утром придумает, что делать дальше.
Сглотнув, Лайла поднялась с шезлонга и начала развязывать саронг. Почувствовав спиной чье-то присутствие, она напряглась и обернулась. Ее сердце глухо застучало.
Футах в пяти от нее стоял Доминик, прислонившись к краю столика и скрестив натруди руки. Он снял пиджак, и белая рубашка казалась почти голубой в свете луны. На загорелое лицо падала тень, и Лайла не видела его выражения.
Момент, когда их взгляды встретились, показался Лайле самым длинным в ее жизни. Ей хотелось броситься в его объятия и выплакать всю свою боль и обиду, но вместо этого она гордо подняла подбородок и с достоинством спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Думаю, как ты прекрасна и какой я идиот. Кстати, ты так меня напугала, что у меня чуть не случился сердечный приступ.
Она решила отреагировать на самое безобидное из трех утверждений.
– Я тебя напугала?
– Да. Твоя дверь была открыта настежь. Не найдя тебя, я подумал, что Кондеста оказался настолько глуп, что послал кого-то за тобой.
Она облизала губы и заставила себя задать следующий вопрос, хотя очень боялась ответа на него:
– А это было бы плохо?
– Просто ужасно, – решительно ответил Доминик. – Настоящая катастрофа. – Он отошел от столика и в три шага преодолел расстояние между ними. – Потому что, – он протянул руки и взял ее лицо в свои ладони, – я люблю тебя, Лай. Всегда любил и буду продолжать любить вечно. Мне ненавистна одна лишь мысль о том, что тебе причинили боль. Даже если это сделал я. Особенно, если это сделал я, – поправился он.
– О Доминик… – переполненная чувствами, Лайла сглотнула, и по ее щеке скатилась слеза.
– Не плачь, принцесса. – С мукой в голосе Доминик смахнул слезу большим пальцем. – Прости меня за все, что я наговорил тебе. Я не хотел причинить тебе боль. Скажи, что ты выйдешь за меня замуж, и я клянусь, что посвящу всю оставшуюся жизнь искуплению своей вины.
– Ты хочешь жениться на мне? – Она удивленно уставилась на него, боясь, что ослышалась. Слезы застилали ей глаза.
– Совершенно верно. С тех пор как я впервые тебя увидел, ты стала для меня единственной. Просто мне понадобилось немного времени, чтобы это понять. Но теперь я никуда тебя не отпущу, конечно, если я все еще тебе нужен.
– Да. Да! – Улыбаясь сквозь слезы, она бросилась в его объятия.
Его руки сомкнулись вокруг нее.
– Господи, мне даже подумать страшно, что я чуть не потерял тебя навсегда, – дрожащим шепотом произнес Доминик.
Затем он наклонился и поцеловал ее, и все в мире встало на свои места.
ЭПИЛОГ
Денвер, Колорадо
Три недели спустя
Над головой Лайлы возвышались массивные арки денверского собора.
Целое море белых цветов – лилий, душистого горошка, гиацинтов и роз – простиралось вдоль бесконечного ряда скамей до алтаря. Вечерний воздух был пропитан их сладким ароматом. Ряды белоснежных свечей, украшавших ступени, окутывали золотистым светом убранство просторной церкви.
– Нервничаешь, дорогая? – спросила бабушка, когда они стояли в начале прохода, взявшись за руки.
– Нет. – Взгляд Лайлы был прикован к Доминику, который, как ей казалось, находился в полумиле от нее в компании своих высоких темноволосых братьев, облаченных в костюмы от Армани. Он тоже пристально смотрел на нее. – Я всю свою жизнь ждала, когда стану женой Доминика.
– Бедняжка! – усмехнулась бабушка. – Ты же всего несколько недель назад вернулась из Сан-Тимотео. Учитывая, что твой мистер Стил настоял на том, чтобы ты сразу переехала к нему, я не думаю, чтобы вы оба чего-то там ждали.
– Ты права, бабуля.
Лицо Лайлы озарила искренняя улыбка. Ей понравилось, что бабушка назвала Доминика ее мистером Стилом. За исключением того, что были знакомы раньше, они с Домиником решили больше ничего не говорить Эбигейл о своем прошлом.
– Согласись, немногие могут решиться на такой шаг меньше чем за месяц, – фыркнула бабушка.
– Да, это так, – Лайла пожала ее руку. – Ты превзошла саму себя.
Когда Лайла сообщила бабушке о своей свадьбе, та заявила, что возьмет на себя ее организацию. Теперь Лайла не сомневалась, что за холодной внешностью ее единственной родственницы скрывается любящее сердце.
– Это точно, – согласилась Эбигейл. Немного помолчав, она, словно прочитав мысли внучки, добавила: – Ты ведь знаешь, что я горжусь тобой, Делайла?
– Да, бабуля.
– И что я всегда хотела для тебя только самого лучшего.
– Да.
– Ты уверена, что этот мужчина тот, кто тебе нужен?
– Абсолютно. – Она улыбнулась Доминику, который уже начинал проявлять нетерпение.
– Тогда я тебя благословляю! – Эбигейл замерла, увидев крупного мужчину, вошедшего через боковую дверь рядом с алтарем и присоединившегося к внушительной группе Стилов. Даже в своем элегантном темном костюме он выглядел так, словно на нем была камуфляжная форма и боевая раскраска. – А это еще кто? – удивилась она. – И что он делает на твоей свадьбе?
– Это еще один брат Доминика, – ответила Лайла. – Я познакомилась с ним вчера.
– Господи, он какой-то… нецивилизованный. Впрочем, как и остальные.
Если бы она только знала, подумала Лайла, пряча улыбку. Во время своего приключения в Сан-Тимотео она поняла, что зачастую значение цивилизованности преувеличивается.
– Как бы то ни было, я вынуждена признать, – бабушка неожиданно вздохнула, – будь я лет этак на пятьдесят помоложе, я бы попробовала соблазнить одного из них.
– Бабушка! – Лайла с трудом удержалась от смеха.
– Расслабься, – сказала Эбигейл с внезапно появившимся блеском в глазах. – Тебе уже пора понять, что если бы я не любила красивых мужчин, то не выходила бы замуж пять раз.
Лайла молча уставилась на нее. От необходимости отвечать ее спас сигнал, возвестивший о том, что сейчас заиграют «Свадебный марш».
– Ну все, пора. Подними голову, держи спину прямо.
Лайла не нуждалась в том, чтобы ее подгоняли. Держа под руку бабушку, она устремилась навстречу любви всей ее жизни, ее будущему мужу.
Увидев сияющее от счастья лицо невесты, Доминик почувствовал, как у него сжалось сердце. Казалось, она плыла навстречу ему в своем белом платье из атласа и кружев, и он любовался этим воплощением совершенства.
Наконец она подошла к нему, и он, не обращая внимания на то, что его поступок может возмутить общественность, наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Ну как ты? – тихо спросил он.
Лайла посмотрела на него глазами, полными любви.
– Отлично, – прошептала она. – А ты? Не передумал?
– Нет, – он покачал головой. – Доверься мне, принцесса. Я еще никогда ни в чем не был так уверен.
И он повел к алтарю женщину, которая сделала его самым счастливым человеком на свете.