Девушка уставилась на скудную порцию бобов и ломоть черствого хлеба. Еда была неаппетитного серого цвета, и Лайла прекрасно знала, что на вид она была лучше, чем на вкус. Несмотря на это, при виде пищи у нее сжался желудок, а рот наполнился слюной. Но разве можно приняться за ужин, когда Доминик тоже голоден?
— Мы съедим это вместе.
Его ответ был категоричен и убедителен:
— Нет. Ты нуждаешься в этом больше меня.
Он не двинулся с места. Поскольку спорить дальше было бесполезно, Лайла послушно подняла с пола тарелку. Взяв грубую деревянную ложку, медленно съела половину ужина, затем подошла к решетке, просунула под нее тарелку и, не сказав ни слова, снова села на кровать. Встретившись с суровым взглядом Доминика, она решительно посмотрела в ответ.
С бранью, от которой она поморщилась, он взял тарелку и начал есть.
— Ты правда думаешь, что сможешь прорубить бетонную стену этой хрупкой штуковиной? — спросила Лайла, когда он отправил в рот последний кусочек хлеба. — А как же охранники? Неужели снаружи никто не заметит, что происходит?
— Стены сделаны не из бетона, а из бетонных блоков, — поправил Доминик, поднимаясь. — Они скреплены местным раствором, который готовится из соломы и глины. Моя хрупкая штуковина, напротив, сделана из высокотехнологичного титана, который в десять раз прочнее закаленной стали. Никто ничего не заметит, потому что задняя стена расположена на самом краю откоса. Так что, думаю, мой план сработает. — Доминик подошел к решетке и швырнул пустую тарелку к внешней двери с яростью, которая напугала девушку. Однако когда он обернулся, то выглядел спокойным. — Доверься мне, я бы не решился проникнуть сюда таким способом, если бы не был уверен в своей идее. Я знаю, что делаю.
— Да, конечно, — слабо произнесла Лайла. Может, он и походил на мальчишку, которого она когда-то знала, однако тот мальчишка сильно повзрослел и возмужал. К тому же Доминик был ее единственной надеждой на спасение, и если она будет задавать ему вопросы по малейшему поводу, ни к чему хорошему это не приведет.
— А сейчас, так как наши хозяева не собираются к нам заглянуть, несмотря на мое плохое поведение, — он достал лезвие и направился к задней стене, — я попробую начать. Почему бы тебе немного не отдохнуть? Когда мы выйдем отсюда, тебе понадобятся силы.
Лайла снова подчинилась. Однако на этот раз без обиды. Спорить было бессмысленно, к тому же жара и недостаток пищи сделали свое дело. Лайла очень устала.
Она легла на бок, положила руку под голову и прикрыла глаза, сделав вид, будто не наблюдает за его работой. Однако не могла оторвать от него глаз. И не только из-за того, что была зачарована игрой мышц при каждом его движении.
Внезапно Лайла осознала, что обманывала себя все эти годы. Нет, она не забыла, что, когда Доминик был рядом, мир казался ярче и интереснее.
Так было с самого первого дня, когда она увидела его…
И снова она вернулась в тот жаркий июньский день. Лайла лежала в шезлонге у бассейна в Сидер-Хилл, роскошном поместье в Денвере, которое принадлежало новому мужу ее бабушки. Когда она услышала шум приближающейся газонокосилки, ее сердце бешено заколотилось. Радуясь тому, что на ней были солнечные очки, она повернула голову влево и увидела высокого загорелого молодого человека.
Впервые Лайла заприметила его на прошлой неделе. Мистер Томкинс, садовник, сказал ей, что он работает здесь на каникулах.
На этого парня с широкими плечами и уверенной манерой держаться было невозможно не обратить внимания. Лайла знала, что он тоже ее заметил. В отличие от благовоспитанных юношей, с которыми привыкла общаться девушка, он дерзко смотрел на нее, и это ее раздражало.
Впрочем, Лайла уже битый час лежала в шезлонге в надежде еще разок взглянуть на него. Почему у нее всякий раз при виде этого красавца сдавливало горло? Лайла также не могла понять причины той паники, которая охватила ее, когда он вдруг выключил косилку и стремительно направился к ней.
Прежде чем Лайла смогла подавить в себе внезапное желание убежать, юноша уже стоял у витого чугунного забора, огораживавшего бассейн.
— Эй!
На мгновение Лайла застыла, но затем под действием внезапно пробудившегося инстинкта самосохранения медленно села.
— Чем могу быть полезна? — произнесла она в своей лучшей светской манере, чтобы скрыть волнение.
Он одарил Лайлу улыбкой, от которой у нее внутри все перевернулось.
— Вы не могли бы принести мне стакан воды? — При виде его мускулистой груди, обтянутой мокрой черной футболкой, ее бросило в жар. Смущенная, Лайла встала и сняла очки, используя любой предлог, чтобы не смотреть на наглеца.