— Кого вы имеете в виду: Горбачева или Ельцина? — перебил я.
— Они оба стоят друг друга и оба тщательно готовились на свои роли. Миша подбирался на роль "хитрого", а Борис на роль "прямолинейного".
Пока мне были неясны эти определения, но я не. стал задавать вопросов, надеясь найти им объяснения по ходу рассказа.
— Корни этой истории уходят глубоко в прошлое, но ветки ее дотягиваются до сегодняшних дней и будут тянуться далее, пока до конца не выполнят заветов Андропова. Он был великим человеком и страшным человеком!
Майор замолчал, наблюдая как содержимое рюмки переливается в свете цветных лампочек бара. Затем, как бы продолжая ход своих витиеватых мыслей, спросил:
— Ты думаешь, "новые" будут лучше "старых"?
Я уж и не знал, что ответить. Зотов скорчил кислую мину:
— А ты уверен, что через энное время гэкачепистов не возведут в лоно святых мучеников? Ты уверен, что они не окажутся августовскими декабристами 20 века? А-а, то-то!..
Майора снова понесло на философию, а время шло. Я еще раз попытался вернуть его к исходной точке.
— И все-таки, мне пока не ясно, что заставляет вас так думать. Вы боитесь разглашать?
— Мне уже нечего терять, кроме своей, никому не нужной головы, — возразил майор. — А ты можешь здорово пожалеть. Хотя…
— Любопытство сильнее страха. У нас же гласность, — хмыкнул я.
— Не будь наивным, — майор не уловил моей интонации. — Гласность только тогда, когда это выгодно. Запомни это.
— Я слушаю…
Дмитрий Николаевич несколько минут сидел молча, собираясь с мыслями и пролистывая страницы своей жизни. Затем вдруг усмехнулся:
— Скажи, сержант, ты до сих пор считаешь, что охранял секретную радиоточку?
— А разве это не так?
— Нет, не так. Я расскажу тебе, но только то, что видел собственными глазами и с того момента, когда начал принимать активное участие в развивающихся событиях. Выводы делай сам.
И я их сделал…
1
Доктор Елена Николаевна Бортник находилась в расцвете женской красоты. Институтские мужчины, независимо от семейного положения, сходили от нее с ума.
Стройная и длинноногая, с пышными каштановыми волосами, с высокой грудью и обезоруживающими доверчивыми глазами, она с явным удовольствием и кокетством частенько говорила про себя, что если бы не ушла в медицину, то обязательно стала бы супермоделью.
Энергичная Бортник одинаково хорошо умела как подчиняться сама, так и подчинять других. Она умела быть сильной и слабой, мудрой и по-детски наивной.
В любви Елена Николаевна придерживалась свободных взглядов, однако никто из местных представителей сильного пола так и не завоевал сердце женщины. В институте решили, что у Бортник любовник на стороне. Замужем она не была, за исключением одной неудачной попытки еще в студенческие годы.
Потом все как-то не получалось: хорошие мужики были заняты, а плохие и даром не нужны. Но она была женщиной и хотела обыкновенного бабьего счастья, уютного теплого дома, любимого и любящего мужа, послушных веселых и симпатичных детей.
Господь Бог дал ей все: красоту, положение в обществе, здравый ум и материальные блага, но лишил самого главного — семьи. Все хорошо не бывает, но Елена Николаевна, будучи натурой сильной и волевой, твердо верила, что рано или поздно и на ее улице будет-праздник.
В лаборатории стояла полная тишина, и лишь изредка брякали колбы и пробирки в руках лаборанток.
Затрещал телефон. Ассистентка сняла трубку.
— Елена Николаевна, вас…
Выслушав говорившего, доктор направилась к двери.
— Девочки, закончите без меня. Вызывают наверх — и она ткнула пальцем вниз.
Секретарь директора, нацепив вежливую улыбку, открыла дверь:
— Проходите пожалуйста, вас ждут.
Елена Николаевна вошла в кабинет. Директор был не один: за столом напротив восседал человек среднего телосложения, темноволосый, с приятными чертами самодовольного лица. Невооруженным глазом было видно, что он любит покрасоваться перед всеми и прежде всего перед самим собой, что он любимец женщин и начальства.
Неизвестный был в штатском, но по тому, как он держался, по незначительным штрихам присущим только офицерам, Елена Николаевна поняла, с кем в действительности имеет дело. Что-то в облике этого человека показалось ей очень знакомым, но — Бортник не смогла вспомнить, где видела его раньше.
Между тем директор, поспешно подошел к ней и поцеловал руку:
— Разрешите представить: краса и гордость нашего института — Елена Николаевна Бортник. А это товарищ из Комитета государственной безопасности.