– Ладно, милка. Сделаем так… Осмотрите нашего больного еще раз, повнимательнее. И передайте девице… как ее?.. кажись, Забава?.. что я жду ее в половину десятого, в главном кабинете.
Ива ушла. А Наталья задумалась.
На первый взгляд, больной чародей в обители – это не так уж и плохо. Можно в качестве платы потребовать, чтобы он обучил основам своего мастерства Иву Алюшникову. Вряд ли согласится, вестимо, но попытка – не пытка, а деньги не убегут… Однако с другой стороны, больной чародей – странное явление. Ввек не слышала, чтобы чародеи болели так, что сознания лишаются, а к ним не вызывают лекаря. У них же у каждого имеется свой лекарь, не бедные люди, известное дело!.. Мда-а-а, очень странно! Нет ли тут какого злого умысла? К примеру, попытки проникнуть в стены обители с какими-либо намерениями… Может быть, лучше вызвать земского врача и переложить необходимое лечение и прочие заботы на плечи государства?
Наталья допила остывший чай и отставила чашку.
Но какие могут быть у Колдовской Дружины злые намерения? Для чего чародею проникать в стены обители? Ведь Орден опекает сама Великая княгиня, и вряд ли братья-волшебники решатся на что-либо серьезное. Тем более что против Ордена они токмо на словах, а на деле существование наше приносит им одну лишь пользу – это уж мне ведомо хорошо! Этакие вот жмурки-салки… Сколько колдунов с червоточинкой выбраковали из Дружины мои девицы! Да тут впору требовать с Кудесника вознаграждение! К примеру, чтобы обучил Иву Алюшникову основам своего мастерства…
Наталья улыбнулась дикости последней мысли.
Ладно, думайте не думайте, а начинать надобно с разговора. Может эта Забава что-нибудь прояснит!
И приняв решение, она отправилась в каждодневный обход своего хозяйства.
8. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Забава
Светушка подошел к ней, наложил на чело руки.
Забава тут же затихла, аж дыхание затаила. Кожу на челе слегка покалывало. Но не как морозцем, потому что холодом и не пахло. И не как иглами, ибо было не больно. Наоборот, очень приятственное щекотание!
– Ой! – сказала Забава. – Какие у вас теплые руки, люба мой ненаглядный.
Светушкина десница перетекла на висок. Шуйца повторила движение.
А у Забавы по спине мураши побежали.
– Прошло? – спросил Светушка.
– Нет еще! – поспешно солгала Забава – ей очень хотелось, чтобы мураши еще немного погонялись друг за другом.
Светушка понял, что она лжет, ибо поморщился. Тем не менее промолчал.
И она по гроб жизни была благодарна ему за это молчание. Но надо ведь и честь знать.
– Не болит уже… – Она с сожалением вздохнула. Мураши разбежались. – Спасибо вам!
Пришла темнота. Пришла и ушла…
Вера слушала Забавины обвинения с широко раскрытыми глазами. А когда Забава закончила, сказала:
– Послушайте… По-моему, я не давала повода к подобным подозрениям.
– Да?! – Забава чуть было не потеряла дар речи. Но справилась с собой. – А зачем вы уединялись с ним днем? А почему он пригласил вас ныне гулять? А с какой стати вы любезничали за ужином?
– О Боже! – Вера возвела очи горе. – Вы погубите меня своей ревностью! Днем чародей лечил меня от амнезии…
– Знаю я вашу амнезию! – оборвала ее Забава. – Вся ваша амнезия у вас между ног!
Вера прикрыла лицо обеими руками и затрясла головой.
– О Боже! – Она опустила руки: в глазах ее стояла такая боль, что Забаве стало стыдно. – Я повторяю: днем чародей лечил мою память. И кое-чего добился… Гулять я пошла потому, что уже несколько дней просидела взаперти. А его любезное поведение за ужином яснее ясного говорит, что постепенно мне удается изменить его отношение к женщинам. И когда я уйду отсюда, он уже не сможет быть таким, каким был раньше. Его любезное обращение переберется на вас…
– Вы уйдете отсюда?!
Гостья улыбнулась:
– Конечно уйду. – Она тряхнула пшеничными кудрями. – Сегодня ваш хозяин заставил меня окончательно вспомнить, что я колдунья. А значит, мне не нужно от мужчины того, что нужно обычным женщинам. И вам нечего беспокоиться о том, что у меня между ног…
Темнота…
Светушка бездвижно лежал на столе, а девица-лекарица накладывала ему на виски пронырливые лапки.
Забава хотела оттолкнуть мерзавку, но руки вдруг засопротивлялись. И все тело засопротивлялось.
Будто она попала в густой сахарный сироп, который нипочем не хотел выпускать ее из липких объятий.
Впрочем, она бы справилась и с сиропом, и с девицей, но ведь предводительница очей с нее не сводила. Только шевельнитесь – и в миг отправитесь за ворота, в темную ночь и лютую неизвестность.