Малфой стерпел всё в её состоянии. Немыслимо! Грейнджер тряхнула кудряшками. Вытерпел все её выходки и сейчас был непроницаем, как противоударное стекло, излучая полную непоколебимость.
— У тебя в комнате довольно уютно, — вновь сказал он, наклоняя голову очень близко к её волосам.
В её животе всё медленно ухнуло вниз. Она ни за что не пустила бы его в комнату в здравом уме, но он всё видел. Он уже был там, в её маленьком мирке, который она пыталась отгородить от всех. Даже в Башне старост от слизеринцев нет покоя.
— И что тебе там запомнилось больше всего? — Не то чтобы ей было интересно его мнение, но диалог с ним был на удивление спокойным и ненавязчивым. Рон её выводил куда больше. И она впервые за продолжительное время стала просто собеседником, а не ходячей энциклопедией или способом получения готовой домашки.
— Запах, — сказал он полушёпотом в затихшем классе, продолжая перекатывать руны сквозь ткань мешочка, едва касаясь её своим локтём. — Ты даже сейчас так пахнешь, Грейнджер.
Кончики пальцев стало покалывать от напряжения, и она сжала их, ища им применение.
— Ты перелистываешь карточки в десятый раз, там не появилось ничего нового, уверяю тебя, — он слегка отодвинулся от неё, и она вздохнула с облегчением, потому что ей очень не хватало этого пространства между ними.
— Ненавижу предсказания, — она швырнула колоду на стол, от чего те чуть не слетели на ребят внизу.
— Может быть, не стоит придавать им так много значения? — он развернулся к ней, облокотившись на самый верхний ряд амфитеатра.
Гермиона хотела было что-то возразить, но Трелони сказала приступать к вытаскиванию рун.
Чёткий вопрос.
Что спросить? Она нахмурилась, силясь понять, что её волнует больше всего сейчас?
Девушка повернулась на Малфоя, который скинул мантию и остался в одной рубашке, закатав рукава по локоть. Он напряг лоб, и между бровями пролегла морщинка. Гермиона посмотрела вновь на его руки, кожа которых теперь была обнажена. На предплечье виднелся слабый рубец от бывшей метки Пожирателей. На его коже он едва выделялся, и если он так откровенно мог оголить её перед всеми, то она, вспоминая о своих шрамах стыдливо опустила глаза. Для неё они навсегда останутся напоминанием о невыносимой боли, страхе и тёмных временах.
Что его тревожит? О чём он так сосредоточенно думает?
Драко вытащил руну золотистого цвета и положил прямо перед собой, внимательно её рассматривая. Он взял карточки и стал искать толкование. Девушка видела, что это за руна.
Наутиз. Прямое положение.
— Пересечение бездны, — прошептала она, пока парень пытался найти информацию в карточке.
Он переключился на неё, видя как Грейнджер склонилась над руной, положив ладонь совсем рядом с камешком, который ловил блики от свечей в потолочных канделябрах.
— Какой ещё бездны? — он отбросил карточки и теперь слушал лишь её, придвигаясь ближе.
— Очищение через мучение… Что ты спрашивал у них, Малфой? — она скользнула по нему взглядом, на который он не ответил, собирая колоду карточек и убирая руну.
— Кажется, я теперь тоже ненавижу предсказания. Я всего лишь спросил, что меня ждёт в этом учебном году. И снова мучения и бездны? По-моему этого с лихвой хватило всем. — А у тебя что?
Гермиона повернулась, прикрыла веки и сосредоточилась прежде чем вытащить руну. «Мне нужно успокоиться, всего лишь вдохнуть и выдохнуть. Вытащить камешек, в этом нет ничего такого», — если будет что-то плохое, она просто посмеётся над этим, ведь так?
Её рука подрагивала, но она вытащила руну и открыв глаза положила её на стол.
Манназ. Перевернутое положение.
Драко рядом с ней теперь был точно так же, как и она мгновение назад. Сосредоточен на её части стола и пытался выяснить значение руны.
— Что там, Грейнджер? — спросил он. Ему нетерпелось получить ответы, немедленно. Её расклад для него был важнее его собственного. Свою бурю он переживёт, а вот её… Верилось с трудом.
— Она означает нарушение планов и затруднения. Сломать себя прошлую, и победа станет возможной. Никто и ничто не сможет помочь мне, кроме меня самой.
Гермиона просидела так несколько секунд, а потом резко соскочила с места, отшвыривая руны со стола так, что они мелкими бусинами полетели вниз на возмущённых учеников.
Малфой лишь немного приподнялся и сжал челюсти. Что ты творишь, Грейнджер?
Оторопевшая Трелони следила за падением рун, и глаза в её очках стали ещё круглее и больше.
— Ваши руны — это всего лишь цветные камешки, и не более, чем развлечение для первокурсников! — она оттолкнулась и быстрыми шагами спустилась с рядов, устремляясь к лестнице.
Мерлин, его терпению конец!
Драко встал, схватил пальцами мантию и вышел следом, в то время как остальные ошарашенно пооткрывали рты. Гарри переглянулся с Джинни, на что та лишь покачала головой и прикрыла глаза. А Рон сжал свою руну так, что покрылся пятнами чуть ли не до ушей. Наблюдая, как Малфой исчез в дверном проёме вслед за Грейнджер. Вот, кто теперь её приспешник. Вот, от кого она получает столь щедрые подношения. Он стукнул кулаком об стол, от чего теперь все переметнули взгляды на него, забывая о том, что только что произошло.
Трелони велела продолжить занятие, собрав разбросанные руны взмахом палочки. Её немного потряхивало, она слегка заикалась, но для неё не впервой было слышать, что её уроки ничего не стоят. Но узнать это от лучшей ученицы, было для неё как удар, который ей будет слишком сложно переварить.
Малфой вышел на площадку Башни, где стояла Грейнджер. Ветер трепал её распущенные волосы и мантию. Драко облокотился на перила, и они вновь смотрели в одну точку, куда-то далеко за горизонт, туда, где макушки деревьев сходились в серо-синюю мутную полосу. Она сцепила руки в замок, и сощурившись, ловила прорезающиеся сквозь пелену облаков солнечные блики.
— Ты опять сбежала. Я же просил тебя, — он повернулся к ней и рассматривал её лицо. Оно было слегка напряжённым, глаза, которые при дневном свете приобретали слегка медный оттенок и приоткрытые губы, которые она постоянно сжимала, а потом облизывала. Прядки волос рассеивались по лицу, и она невольно их откидывала движением головы.
— Да, я сбежала. И ты снова недоволен мной. Прости, что не оправдываю твоих ожиданий, Малфой, — она потянулась к браслету под рукавом мантии и погладила его пальцем.
«Зачем ты здесь? Зачем ты так близко?»
Слова эхом раздались в его голове, и он напрягся, сильнее сжимая перила, пытаясь не подать вида, что слышал её мысли.
— Я сегодня же напишу отказ от занятий Прорицаниями. Они явно не принесут мне ничего хорошего. Выберу другой предмет.
«Потому что мне уже ничего не поможет. Это ты нарушил мои планы, Драко. Я сломалась об тебя, повязла в пепле твоих глаз».
Он смотрел как она пытается что-то высмотреть вдалеке, но лишь серые простыни облаков застилали небо и нависали над ними слишком низко. Она подняла на него свои глаза, которые были подёрнуты тонкой пеленой слёз. Он остановил себя от желания положить свою ладонь поверх её дрожащих рук. Ей тоже это было нужно, и она тоже была сломлена. Но он не имел права это слышать. Он готов был сейчас же пойти в подземелья и снять эту магию связи между ними. Ему невыносимо было слышать её отчаяние. Но ему это было нужно как кислород, что разгонят его кровь и вселяет жизнь. Он когда-нибудь пожалеет о том, что ворует её мысли о себе, но не сейчас. Сейчас это было его спасением.
Она немного поёжилась и перевела на него свой взгляд.
— Мне нравится этот браслет, — опустив голову, Гермиона осторожно провернула его вокруг запястья и прошлась по всем выпуклым бусинам, подушечкой указательного пальца. — Он красивый.
«Ты тоже», — подумал он, но не смел произнести вслух или коснуться своих часов, чтобы она это услышала. Что он наделал? Насколько его хватит? Сколько ещё он будет прятаться за этой маской? Уголок его губ дёрнулся немного вверх.
Драко отпрянул от ограждения и потёр лоб. Едва он успел запахнуть мантию, как поток учеников с гвалтом хлынул из кабинета Трелони. Гермиона оглянулась, всё ещё держась одной рукой за холодные перила. Джинни лишь окинула их двоих потерянным взглядом и протянула ей сумку.