– А почему он нам об этом не сказал?– Возмутилась Мэгги.– Я думала, что он к нам хорошо относится. А выходит, что герцог Рауль фон Р. уважает только графа фон Корфа.
– Мэгги, следи за своими словами!– одернула сестру Агнесс.– Это становится неприличным, высказывать нам такие вещи!
– Дорогая Мэгги, герцог Рауль фон Р. относится к нам с большим уважением, а кое к кому даже больше, чем с уважением, но у него, действительно, совсем не было времени на обед и разговоры, ему необходимо передать новому послу дела. Это для него сейчас самое главное. Я же, хотел сказать вам, что предложил герцогу выехать вместе с нами на трех машинах.
– Что ты имеешь в виду, Николя?– спросила Ванесса
– Я подумал, что дорогу к твоему замку лучше всех нас, знает Рауль фон Р., он может сесть в одну машину с Мэгги и Лизхен, Мы с тобой, горничной и детьми в другую, Филипп, Агнесс, вторая горничная с детьми в третью, и потихоньку поедем, никуда особенно не торопясь. Как вам такая идея?
Все с удовольствием поддержали Николая Александровича, только Мэгги сначала возмущалась, что им будет нестерпимо скучно в обществе герцога, но, в конце концов, согласилась, что другого выхода нет, а потом с Лизхен вдвоем им скучно не бывает. Н.А. улыбнулся своим мыслям и погладил жену по руке. Ванесса тоже улыбнулась мужу, но ничего не сказала.
Рауль фон Р. торопился в посольство, ему было необходимо встретиться с новым послом, чтобы сообщить о своем решении уйти в отставку. На душе у него было спокойно, даже радостно, от того, что он пробудет с Магдаленой еще какое-то время. В мечтах рисовалось, что гордая красавица все же сменила гнев на милость, а что будет дальше – он еще не придумал.
За поворотом дорогу преградил красный автомобиль, за рулем которого сидел герцог Эдуардо Альба. Оба вышли из машин и встали лицом к лицу. Встреча двух соперников со стороны напоминала встречу двух бойцовых молодых петушков. Они были одного возраста, одинакового телосложения, даже выражение лиц было одинаковым.
– Я предупреждал Вас, герцог, чтобы Вы не ездили каждый день в дом нашей кузины! Вам нечего там делать!
– А я Вам уже говорил, это не Ваше дело! Это Вас туда не приглашают! Это Вам там не рады!
– Я говорил вам, что собираюсь жениться на сеньорите Магдале фон Вейли! Нечего вам делать возле нее!
– А я точно знаю, что баронесса Магдалена фон Вейли не захотела даже брать в руки ваш браслет! Так что убирайтесь с моей дороги!
Дальше случилась банальная драка. Соперники подобрались вполне одинаковые. Оба были знакомы с боксом не понаслышке и всего за несколько минут умудрились как следует наставить друг другу синяков и ссадин. Красотой эта драка не отличалась, было очевидно, что соперники стараются как можно сильнее изуродовать друг друга. Победителя тоже не намечалось, они так увлеклись, что даже не заметили, как к ним подъехали несколько человек на лошадях, и не без удовольствия наблюдают за этим действом. В конце концов, старшему из всадников надоело наблюдать за потасовкой, и он приказал разнять дерущихся. Не обращая внимания на герцога Рауля фон Р., старый герцог Альба (а это был именно он) приказал своему сыну следовать за собой. Один из спутников старого герцога слез с лошади, сел за руль красного автомобиля, развернулся и уехал. Эдуардо, шатаясь, добрел до лошади, и с большим трудом взобрался в седло. Вся кавалькада, не попрощавшись с Раулем, отбыла в другую сторону.
Рауль дотащился до своего автомобиля, кое-как завел мотор и медленно поехал в посольство. Его лакей был ошеломлен видом господина. Он быстро соорудил ванну с теплой водой и помог герцогу вымыться и переодеться. Убедившись, что ничего вызывающего опасений за жизнь нет, Рауль лег в постель и уснул. Посреди ночи он проснулся, все тело болело, до лица невозможно было дотронуться, глаза опухли, и не открывались, ресницы склеились. Он провел языком по зубам, с облегчением удостоверившись, что все зубы на месте и целы. Кое-как разодрав глаза, Рауль осмотрел себя в зеркале: "Даа, несколько дней придется провести взаперти, сказавшись больным. Надо спросить у доктора, может быть, у него есть что-нибудь от синяков. Пожалуй, за четыре дня это не сойдет. Нет, надо уезжать из этой страны, за месяц второй костюм угробил.… Теперь надо будет заехать в Париж, только там еще можно найти что-нибудь приличное. Надо будет предупредить графа, что я нездоров… Голова просто раскалывается. Скорее бы утро… "
Утром он приказал пригласить доктора. Ближе к обеду приехал посольский доктор, осмотрев герцога и сделав ему примочки от синяков и ссадин, предложил вызвать полицейских, чтобы засвидетельствовать факт нападения на посла. Но Рауль отказался, сказав, что это дело сугубо личное и огласке не подлежит. К вечеру ему принесли письмо от герцога Эдуардо Альба, в котором тот просил прощения за инцидент. К письму прилагалась шкатулка, в которой лежала изящная статуэтка тореадора, выполненная с большим мастерством. Рауль ничего не мог понять. То, что они не выяснили свои отношения до конца, было ясно как дважды два… Никто из них не сдался и не победил, их просто растащили в разные стороны. Примириться на этой почве, в принципе, невозможно. Ни один, ни другой не собирались отступать от своих намерений. Герцог Рауль фон Р. терялся в догадках, но правила хорошего тона обязывали ответить на это письмо. Он написал ответ с большой учтивостью, в свою очередь, попросив прощения за несдержанность. Взял музыкальную шкатулку, в которой лежали кубинские сигары, и вместе с письмом передал ее посыльному, наказав вручить лично в руки герцогу Эдуардо Альба. На этом инцидент был исчерпан.