– Наверное, ты прав…. Но мне так жалко Мэгги. Я так хочу, чтобы она была счастлива. В Америке ее все превозносили, от поклонников не было отбоя. Она привыкла быть в центре внимания. И, вдруг… лучшая подруга уводит из-под носа единственного интересного человека…
– Мэгги должна понять, что за счастье надо бороться, оно само не пойдет в руки. А здесь нет такого изобилия женихов, готовых разбиться в лепешку, чтобы ей было весело. Здесь другие нравы и порядки. Ее слава модельера молодежной одежды сюда не дошла. В Европе всегда был избыток, таких как она. Вряд ли она покорит Париж или Вену, одна Коко Шанель чего стоит, а Диор? Нет, Мэгги здесь будет нелегко. А получить по носу, ей не вредит, пусть немного спустится на землю.
– Я и не знала, что ты такой злюка! Впервые слышу от тебя такие слова и пожелания. Мне кажется, что Мэгги и так много страдала, сначала из-за тебя, потом из-за Николя, а теперь ты желаешь ей, чтобы она страдала из-за Рауля. Я так не хочу! Я хочу видеть свою сестру счастливой.
– Я тоже хочу видеть Мэгги счастливой, но это не в моей власти. На водопой лошадь может привести и один человек, но заставить ее пить, если она этого не хочет, не смогут и десять. Так и наша Мэгги. Рауль прямо сказал ей, что влюблен в нее с того самого дня рождения, в твоем замке, а она ему просто нагрубила, потом он спас ее на прогулке, уступил ей свою лошадь, а сам …, ты же видела все своими глазами, чтобы он не делал, Мэгги всячески кривила губы и презрительно отворачивалась… А ведь он герцог, сын короля… Ему совсем нелегко сносить такие обиды. А Лизхен его не оскорбляет, не заигрывает с ним, а просто относится к нему с должным уважением. Должен же он где-то получить передышку от выходок Мэгги.
– Ты абсолютно прав. Я говорила с Мэгги, но она и меня не слышит. Единственный человек, способный поставить Мэгги на место – Николя. Не знаю, почему он ей все прощает, только загадочно улыбается… Я никак не могу к нему привыкнуть. Столько лет знаю, но всегда в его присутствии чувствую себя ученицей младших классов. У тебя нет такого ощущения?
– Мне он нравится, я его уважаю, как старшего брата, даже как отца, наверное. Он никогда не навязывает мне своих решений, не высказывает своего мнения, наоборот, я постоянно иду к нему за советом. Нет, без Николя мне будет трудно…. Надеюсь, ты не собираешься расстаться с ним и Ванессой?
– Нет, конечно. Они моя семья. Пусть не по крови, но по жизни. Я не представляю себе, как это – не увидеть их или малышей каждый день.… Нет, о таком я даже думать не хочу. Лучше ездить из дома в дом, но всем вместе, чем разбрестись по углам и изредка писать друг другу письма. Это не по мне…
– Сеньорита Эльза, или лучше Вас называть как-то по-другому?
–Как Вам удобнее, меня это совсем не задевает, если мы с Вами когда-нибудь станем хорошими друзьями, Вы будете, как и все, называть меня просто Лизхен. А пока, любая форма обращения, кроме грубой или насмешливой, меня вполне устраивает. Можете просто называть меня Эльза, если Вам так больше нравится.
– Нравится. У Вас необычное имя, у него столько значений. В каждом языке, в каждой стране оно звучит по-разному, а обозначает одно и то же. Вот мое имя везде звучит одинаково.
– Вы совершенно правы, Рауль. Я могу Вам перечислить все мои имена: Елизавета – так назвали меня мои родители, Элизабет – так называла меня бабушка со стороны мамы, Элиза – так звала меня тетя, Луиза – так звали меня подруги, Лиза, Лизи, Эльза, Лизхен – так называют меня самые близкие и друзья. Вот видите…
– Эльза, Вы замечательно рассказываете. Если Вас не затруднит, расскажите о жизни в Америке. Я ведь чуть не уехал туда послом, но в последний момент все переменилось, и я остался в Испании.
Лизхен с удовольствием рассказала о том, как они добирались в Америку на плавучем госпитале, как помогали медицинским сестрам стирать, гладить и сматывать бинты, что она увидела на корабле, как познакомилась с Мэгги и полюбила ее как сестру. Потом стала рассказывать о Мэгги, ее моделях, о том, что Мэгги очень известна в модных кругах Нью-Йорка. Рауль с ней согласился, что Магдалена всегда была самой яркой звездой на небосклоне. Он сказал это так убежденно, что Мэгги впервые восприняла это всерьез, у нее стало подниматься настроение. Она слабо стала сопротивляться похвалам Лизхен. Но Лизхен в два счета переубедила ее, что это не похвала, а простая констатация фактов. Постепенно Лизхен втянула подругу в общую беседу и дальше они уже ехали, весело болтая на разные темы.