Впрочем, я никогда не понимала этой вычурности, все же мы шиноби и должны уметь обходиться минимумом. Правда, этому меня в своё время тоже научили, объяснив, что задания заданиями, а статус статусом. По крайней мере официальная версия того, что изначально меня поселили в комнату «мечта принцессы» (с цветовой гаммой, упорно ассоциирующейся у меня с борделем), была в том, что мне такое положено. Только пожив у Мито-сама, я поняла, что меня нагло развели, пытаясь прощупать почву и понять, насколько я упорна. Хотя… мне трудно поверить, что это были единственные причины такого поступка Узукаге, но сейчас это уже и не важно. Я ему благодарна даже за такое, ибо он вполне мог поселить меня в крыле для гостей, подчеркнув тем самым, что я уже не часть Клана, всё же меня на место джинчурики готовили с самого начала, но он не стал. Даже сейчас, когда я прибыла из Конохи, он поселил сюда, хотя я и не просила. По правде-то говоря, я последние пару дней практически не помню, кажется, все время сидела в больничном крыле и не отходила от ребят.
Усталый вздох прорезает тишину комнаты, и я вздрагиваю, внезапно чётко понимая, что в комнате не одна. Резкий рывок, и я с тихим скулежом скатываюсь с кровати, не в силах даже встать, как следует. Все тело, каждая мышца и каждый чакроканал взрываются болью, зрение начинает отказывать. Я не вою в полный голос только из-за своей гордости, но и она трещит по швам, слишком мне плохо. Упускаю момент, когда кто-то подхватывает меня на руки и движения начинает блокировать знакомая печать. Однако боль не становится слабее, слух улавливает непонятные звуки, похоже, кто-то кричит, но слов мне не разобрать, зато слышу интонации, полные ласки и спустя секунду они сменяются резкими, рубленными возгласами. Носа достигает знакомый запах Акено-сенсея, чувствую небольшое облегчение: если сенсей тут, опасности нет; и позволяю себе потерять сознание.
Первым, что я ощутила в следующий момент — это то, что боли нет, хотя дикая слабость присутствует. Устало открываю глаза и понимаю, что нахожусь не в своей комнате. Вернее, я не знаю, где находится моё тело, но разум сейчас находится в моём же подсознании. Правда, выглядит оно не очень. Красивые пушистые ели, что окружали чистейшее лесное озеро пожухли, став рыжими или вообще высохнув и лишившись иголок полностью, исчез приятный запах хвои, сменившись на запах гниения. Мягкая и радующая взгляд трава пропала, оставив после себя голую землю с кое-где виднеющимися сухими бадылями. Да и само озеро перестало быть кристально чистым, помутнело и окрасилось красным, стало мельче, обнажив часть покрытого илом дна, причём само дно ощетинилось мелкими и острыми скалами, чего точно я не могла визуализировать. Остров с клеткой стал больше благодаря тому, что воды отошли от него на пару метров дальше. Сама клетка покрылась ржавчиной, многие прутья погнулись, зато сидящий в ней Лис скалился весьма довольно и, кажется, стал гораздо больше, а шерсть начала аж лосниться.
— Явилась, — в голосе мехового коврика я уловила откровенную насмешку. — Ну, как ощущения?
— Нормально, — пожимаю плечами, понимая, что не чувствую злости на его счёт. В конце концов, у нас был с ним уговор: дам слабину — он ей воспользуется, поэтому злиться я могу лишь на себя и свою слабость. Я столько лет живу в этом мире, пора смириться, что моя жизнь ценна ровно до того времени, пока мне не найдут замену. Впрочем, сюда ещё можно добавить то, что я жива, пока устраиваю Узукаге, стоит взбрыкнуть, и он пойдёт на сговор с Хирузеном, предоставив менее проблематичное дитя. Правда, это вряд ли случится, все же я джи-сану выгодна хотя бы тем, что Сарутоби надо мной власти не имеет, зато я преданна сенсею и Мито-сама.
— И это все? — кажется, моя реакция откровенно разочаровала Кьюби, а после он со злорадством продолжил. — А как же то, что из-за тебя пострадали твои друзья? Кстати, я с огромным удовольствием покалечил Учих.
— Не ври, — равнодушно отзываюсь я, ощущая, что этот разговор меня утомляет, но не имея возможности послать Лиса куда подальше. Впрочем, гораздо хуже, что мои эмоции слишком блеклые, как будто я выдохлась и у меня просто нет сил на что-то более яркое. Похоже, последние события сказались на мне куда хуже, чем я думала. — Я, конечно, себя плохо тогда контролировала, но все же помню, что вначале мы пошли убивать нападавших и то, успели не всех, мои соклановцы прибыли раньше.
— Чёртовы Узумаки! — вот теперь в голосе Кьюби откровенно сквозило бешенство, но, спустя пару мгновений, он успокоился и продолжил. — Однако, это не изменит того, что я мог вырвать проклятые глаза твоим друзьям, а после сломать каждую кость в теле остальных…
— Мог, но не успел, — пожимаю плечами, начиная прикидывать, что я могу изменить у себя в подсознании, которое, не смотря на накатывающуюся апатию, кажется мне неуютным.
— РААА! — рявкает в ответ Девятихвостый и окатывает меня волной КИ, но добивается лишь моего недоуменного взгляда и вопросительно приподнятой брови.
— Ну и чего мы буйствуем? — чувствую, что где-то в глубине шевельнулось любопытство, но даже так голос остался спокойным и равнодушным.
— Понятно, — внезапно резко успокоился Кьюби и с усмешкой улёгся на дно своей клетки.
— И что же тебе понятно? — подхожу поближе, к бывшей кромке озера, но на подозрительного вида землю, где виднелись полузасохший ил и ещё какая-то гадость, наступать не тороплюсь. Равнодушие равнодушием, но чувство самосохранения мне тренировали слишком долго, теперь опасности я избегаю инстинктивно.
— Два срыва подряд тебя выжали, — с усмешкой пояснил Кьюби, резко дёрнув хвостами и оставляя новую вмятину на когда-то крепчайшей темнице. — Теперь мне не сложно взять над тобой контроль, убить всех, кто тебе дорог — сопротивляться все равно не сможешь.
— И что же тебе мешает? — с некоторым любопытством смотрю на погнувшиеся прутья, а после взгляд невольно перемещается на абсолютно целую печать, хотя нет, против воли недовольно щелкаю языком. Печать не целая, её просто хорошо подлатали, но стык старой печати и заплатки слишком сильно заметен, убрать его под силу только мне. Но вот беда, для этого нужна воля, а я… я ничего не хочу делать. Я чувствую только усталость и желание, чтобы от меня все отстали.
— Я в сердце Узушио, ты под круглосуточным наблюдением, — недовольно фыркает в ответ Кьюби. — Не успею вырваться — запечатают назад.
— Значит, ты признал мою правоту, — флегматично заключаю я, получая в ответ очередную порцию КИ и яростный взгляд, поэтому чисто механически уточняю. — Что, неужели нет?
— Забавно, — игнорируя мой вопрос, пророкотал Кьюби. — Равнодушие, но гадости говоришь по-прежнему.
— Считай это рефлексом, — слабо улыбаюсь, внезапно понимая, что, не смотря на всю несуразность происходящего, мне становится немного легче. — Спасибо, Кьюби.
— Зря благодаришь, — рыкнул в ответ Лис. — Считай, что я заинтересовался, да и желания засыпать у меня нет.
— Засыпать? — недоуменно поднимаю на него взгляд, но Рыжий уже закрыл глаза и отвернулся, всем видом показывая, что разговор со мной его утомил. Пожимаю плечами, но продолжать разговор даже не пытаюсь. Мне стоит привести в порядок подсознание, а то и правда убого выглядит, да и на глаза Минато мне будет стыдно показываться.
Сажусь в позу медитации и начинаю погружение в себя. Стоит начать изменения с малого, к примеру, восстановить траву, на которой было так приятно лежать. Немного отдохнуть и вспомнить, какими красивыми были пушистые и зелёные красавицы, как легко дышалось под их сводами. Не забыть почистить озеро и сделать его дно ровным, а лёгкий шелест волн — тихим и ненавязчивым. С каждым изменением убывают силы, зато оживает воля, поднимает голову упрямство, теперь можно приступать к основному. Последние изменения — это клетка и печать. Они взаимосвязаны, поэтому стоило убрать трещины и срастить места стыков, как она изменилась, вновь став блестящей и ровной.