- Ну и снаряженьице у тебя, - крикнул Йошу молодой человек. - Прямо фугасный снаряд! Еще бы эти засранцы посмели не дать тебе места! Фууу! Он понизил голос до заговорщицкого шепота: - А на спине у тебя меч, да? Неужто железный?
- Да, - кивнул Йош.
Скандалист сердито глянул поверх пивной кружки.
- А ты, узкоглазый, монгол, что ли?
- По происхождению японец, - ровным тоном сказал Йош. - Но родился в Северной Америке.
- Мы дико рады, наречь, что перехлестнулись с тобой! - сказал юнец. У нас всего-то и есть на двоих, что бронзовый штык да скорняжный нож из витредура. Я уж прикидывал - порежут нас ночью в койках, как пить дать порежут. Фууу! Ну а с твоим железом мы что ж, мы уважаемые люди будем! Кстати, меня звать Санни Джим Квигли, а это - Вилкас. Ну а ты кем будешь?
- Меня зовут Ватанабе. - Ответ Йоша был почти заглушен очередным напевным завыванием здоровенного фирвулага:
- Вааааф-на!
- Вафна! Вафна! Вафна! Вафна! - скандировали завсегдатаи, стуча по столам кубками, рукоятками ножей, кулаками. Ритм ударов подхватили невидимые барабаны. Внезапно послышалось шипение, раздался громкий хлопок, и зал озарился вспышкой света. Таверна затряслась от рукоплесканий.
Какой-то инструмент, напоминающий пианино, выдал энергичный пассаж в басовом регистре, и на залитую пламенеющим светом площадку, игриво вскидывая ноги, выскочили пять маленьких фирвулажек. Они запели зазывные, дразнящие куплеты на языке экзотиков, а мужская половина посетителей таверны вторила им густыми подвывающими голосами. На дамочках были широкие юбки, их шляпки, корсажи и отвороты алых башмачков были щедро украшены драгоценными камнями. Драгоценности поблескивали гипнотическим светом, а когда танцовщицы стали кружиться, все ускоряя и ускоряя темп, зал, казалось, наполнился крошечными вращающимися огоньками.
Йош силился проникнуть взглядом сквозь красный сумрак. Неужели это и в самом деле женщины?..
Пение становилось все более разнузданным. Зазывные куплеты танцовщиц и рев мужчин-фирвулагов слились воедино, и эротические токи, наполнившие атмосферу зала, стали почти осязаемыми. Вот прозвучала короткая музыкальная фраза, и женщины, словно по команде, одна за другой поднялись в воздух. Когда они взлетели, их наряды растворились как дым, а сами они, словно гладкотелые нимфы с пылающими волосами, забились в корчах внутри раскаленной цветовой преисподней. Ударные инструменты взорвались грохотом и звоном, а разноголосый хор раскатился рокочущим крещендо. И раскаленные добела тела женщин распались. Звуки стихли, растаяв в истоме и печали по просыпавшимся на землю ярким уголькам.
Освещение в зале медленно померкло. Потом материализовалась одинокая и зыбкая женская фигура с колышущимися лентами тумана, прикрывающими грудь и бедра. Женщина спела короткую лирическую песню, от искренности и печали которой, защемило сердце. Одновременно с замирающим звуком последней ноты погас и розовый свет.
Наступила тишина. Затем экзотики все как один повскакали с мест и проревели последнее оглушительное "вафна!".
- Господи, - вырвалось у Йоша.
По лбу юнца струились капельки пота.
- Фууу!
Голошеий человек с грубыми чертами лица, которого назвали Вилкасом, опорожнил свою кружку, грохнул ею о стол и выругался, помянув танусскую богиню.
- Классную они тут вам заманилку устроили, да? Балдеж, да и только... Ладно, салаги, ловите кайф да кусайте локти. Потому как ничего больше вам не обломится. Ни вам, ни этим убогим. - Широким жестом он обвел скопище завсегдатаев таверны: сидя с затуманенными взорами, с широкими блаженными улыбками, те медленно отходили от чар танцовщиц. - Чертовы фирвулажьи шлюхи! Пока ихние мужики на них не женятся, они делают это только дистанционно. А вот у нас, людей, не та частота, так что нам вообще ничего не перепадает, да и они знают, что мы ни в жисть их не снасильничаем из-за их проклятых зубов. Так что эти сраные мандищи просто смеются над нами! Знают, что у первобытных вряд ли когда бывают женщины-фирвулажки.
- Из-за зубов? - безучастно спросил Йош. - Мне никогда не случалось оказаться настолько близко к женщине-фирвулажке, чтобы можно было заглянуть ей в рот. А что у них такое особенное с зубами?
Санни Джим сконфуженно смотрел в сторону.
Вилкас рассмеялся невеселым лающим смехом.
- Да не те это зубы, узкоглазый. - Секунду он смотрел на Йоша многозначительным взглядом, а потом прошептал: - Другие зубы. Там, внизу.
- А-а. - Ронин равнодушно улыбнулся. - Представляю, как это должно мешать. Ты не похож на тех, кто умеет просить вежливо. Да и на тех, кому предлагают бесплатно попробовать товар, тоже не похож.
Возле локтя Йоша возник официант и принялся разгружать поднос. Здесь было блюдо больших поджаренных ребрышек, политых острым соусом, миска чего-то, пахнущего как тушеное мясо устриц, каравай хлеба пурпурного цвета и невообразимых размеров кружка пива. Как последний штрих официант поставил на стол блюдце крошечных грибов с ярко-красными в белую крапинку шляпками.
Йош протянул руку:
- А это что? Закуска?
Волосатая рука сжала его запястье.
- Поосторожнее с этими хуби, узкоглазый. Фирвулаги их страсть как любят, но человек от них отправляется к праотцам быстрее, чем от метилового спирта. - Вилкас нарочито медленно разжал пальцы. - Неужели ты такой простак, что готов клевать на дешевые наколки с грибами? - Он хмуро глянул на официанта. - Еще пива, черт возьми!
Санни Джим отважился на примирительную улыбку.
- Да ладно тебе, Вилкас. И чего ты развонялся? - Взгляд юнца обратился на Йоша. - Вилкас ничего плохого в виду не имел. Просто запьянел чуть - слишком много выдул гадского пива. В последние месяцы ему туго пришлось. Он была Бураске, когда ревуны разнесли город на куски, а перед тем...
- Заткнись, Джим, - прервал его Вилкас. Ему принесли еще пива, и он, ни разу не оторвавшись, осушил литровую кружку.
Йош бесстрастно разглядывал Вилкаса.
- Кампай! - сказал он и сделал глоток пенистого напитка. - Да, Бураск... А мне вот не повезло, эту потеху я пропустил. Но примерно неделю спустя я натолкнулся на группу тану, спасающихся бегством из города. - Йош взял ложку и приступил к отменным на вкус тушеным устрицам.