Не буду врать насчет технического состояния нашего «Антонова», но воздушное судно было далеко не самым древним из линейки «двадцать шестых». Дэйв и Толя относились к летательному аппарату философски — «только не надо мешать ему лететь». Майк, как я почти сразу понял, был довольно бестолковым бортмехаником; Фенглер соображал в авиационной технике куда больше. Раза три во время полета он задирал свой крючковатый нос, словно бы к чему-то принюхивался, а затем обращался к Дэйву явно с советом, а то и с настоятельной рекомендацией. Причем по-немецки. Дэйв, как я убедился, немецкий понимал отлично, потом звал к себе Майка и что-то орал ему на родном языке, минуя самолетное переговорное устройство. Майк, который явно не знал по-немецки почти ничего, тихонько злился, но шел выполнять поручения командира, касающиеся как раз именно технического обслуживания материальной части.
Еще один длительный перелет — и мы прибыли к месту, где, собственно, и нужно было один груз сдавать, другой — получать. Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Банги, столицы Центральноафриканской республики, получившей известность в широких кругах, скорее всего, благодаря знаменитому Бокассе, президенту и людоеду. Тому самому, у которого на почве хронического пьянства развилась мания величия, и он объявил себя императором, после чего, если я не ошибаюсь, в отношениях между ЦАР и СССР, и без того не слишком теплых, появился политический ледок. А когда диктатор сожрал человек двести студентов и разворовал казну страны, лопнуло терпение и у французов, которые тоже имели на страну свои виды. Причем более традиционно.
На французском общался и Дэйв с наземной службой по радио. Я в очередной раз задал себе вопрос — какого черта меня все-таки взяли на эту работу без знания многих языков, употребляемых на континенте? Или меня на самом деле будут использовать как болвана? Для чего?
… Самолет тряхнуло. Нас бросило в воздушную яму, потом Дэйв заложил вираж, и в иллюминаторе появилась центральная Африка с птичьего полета. Красновато-желтая земля, ярко-зеленые развесистые деревья… На хорошей скорости «Антонов» грохнул колесами по взлетно-посадочной полосе и понесся по ней такими скачками, что даже крыльями стал махать, словно гигантский орел. Дэйв тормозил не только двигателями, но и колесами — полоса здесь имела почти критическую длину.
Мы подрулили к месту стоянки, где стоял отчаянно жестикулирующий абориген, и Майк распахнул люк. В самолет ворвался горячий и сырой воздух. К нам подкатила древняя пожарная машина, лихо тормознула у самых лопастей, после чего два дюжих черных парня немедленно развернули рукав и начали заливать водой колеса нашего лайнера. Снизу начал подниматься пар. Пожарные несомненно получали удовольствие от своей работы — они даже приплясывали и широко скалили зубы при этом.
Несмотря на то, что самолеты здесь не в диковинку, на летное поле вылезло человек десять явно праздных зевак. Аэродромные службы здесь словно бы слыхом не слыхивали ни о контртеррористических операциях, ни о металлоискателях, ни о других изобретениях цивилизованного мира. С улицы, минуя маленькое здание аэровокзала, на поле мог пройти любой, какие бы намерения у него ни были.
Следом за пожарной цистерной к самолету подъехал открытый «Лендровер», в котором привезли местного инспектора безопасности полетов — громадного негра свирепого вида со всеми признаками хронического алкогольного отравления. На странном языке, отдаленно похожем на французский, он потребовал у Дэйва полетный журнал, а когда получил требуемое, начал придирчиво его листать. Мне было видно, что журнал велся на английском.
Инспектор хрипло и нудно начал к чему-то придираться. Дэйв терпеливо его выслушал, затем провел в кабину. Оттуда донесся до боли знакомый стеклянный звон, а затем совсем уже не свирепый инспектор вернулся обратно в отсек, таща в одной лапе бутылку с купленным в каирском аэропорту виски, а другой лапой — запихивая в карман зеленоватые купюры.
— Выходим, — сказал Дэйв. — Сегодня всем отдыхать. Работать будем завтра. Поэтому сильно не увлекайтесь.
— А таможня? — тихо спросил я, спускаясь вслед за командиром по трапу.