— Я верю, на то была воля Госпожи, — промолвила Уинетт. — Я лишь следую ей.
— Конечно, — Бедир поднимая руку, приветствуя новый отряд воинов, пришпорил коня и вновь занял место во главе колонны. Армия Тамура двигалась на запад.
Уинетт смотрела вслед Бедиру, пока он не поравнялся с Кедрином. Юноша гарцевал на своем огромном жеребце, и ее взгляд задержался на стройной фигуре принца. Широкие плечи развернуты решительно и гордо, голова чуть запрокинута, словно он всматривается в далекий горизонт, волосы более не стягивает повязка, и они развеваются на ветру, который гуляет над равниной… Повозка чуть покачивалась на ровной наезженной дороге, мерный скрип навевал дремоту. Возница, угрюмый немолодой воин по имени Дис, был так молчалив, что мог показаться немым. Но Уинетт была готова благодарить его за это молчание. Ей еще много о чем нужно было подумать. Первая часть путешествия заканчивалась. Они приближались к дому Кедрина.
Уинетт вспомнила последние дни в Высокой Крепости.
Едва оправившись от радости, они поспешили к Бедиру. Сообщив о своем решении, Уинетт снова коснулась висков Кедрина, чтобы он мог увидеть отца, однако ничего не произошло. Лицо юноши исказила такая боль, что Уинетт перепугалась и послала за Старшей Сестрой. Тем временем Кедрин, ругаясь на чем свет стоит, колотил себя по глазам. Вместе с Бетани явился и Дарр. Новая попытка оказалась успешной, но зрение почти сразу пропало.
Услышав о решении Уинетт, ни Бетани, ни король не скрывали радости. Они настойчиво призывали Кедрина запастись терпением, но это было ему явно не под силу. Позже Бетани отозвала Уинетт в сторону и предложила поговорить наедине.
— Расскажи мне очень подробно, что произошло. Но не то, то ты делала, а что почувствовала.
— Почувствовала? — переспросила Уинетт. — Волнение.
— Нет, — мягко поправила Бетани, — не тогда, когда он прозрел. До этого. Когда он пришел к тебе и попросил отправиться с ним.
Уинетт слишком хорошо помнила, как затрепетало ее сердце. Она бы предпочла никому не говорить об этом… но ее признание могло помочь Кедрину.
— Я почувствовала жалость, — честно сказала она. — Я видела, как он страдает… и хотела его утешить. Я коснулась его лица и поняла, что это будет слишком трудно — просить его расстаться со мной. Я не хотела так поступать… Я почувствовала… что люблю его.
— И он чувствует то же самое, это несомненно, — тихо произнесла Бетани. — Могучее чувство, которое владеет вами и связывает вас.
— Я все еще Сестра, — решительно напомнила Уинетт. — Я сказала ему, что не откажусь от своего обета.
Бетани примирительно кивнула и улыбнулась.
— Я и не предлагаю тебе отказываться от Служения. Но ты уже любишь его. Удивительно, что ты все еще следуешь обету. Вспомни, Грания соединила свой разум, твой и его в единое целое — а потом Кедрин обнаружил у себя необычные способности. Возможно, и для тебя этот опыт не прошел бесследно.
— Не понимаю, — Уинетт покачала головой. — Я не чувствую, что изменилась.
— Скорее не замечаешь. Вспомни: вы пришли к Бедиру, у тебя ничего не получилось… Ты была разочарована, не так ли? А уж переживания Кедрина были очевидны. Вы чувствовали одно и то же. Потом ты снова попыталась — и он прозрел, хотя и ненадолго.
— Сильное чувство… — тихо повторила Уинетт. Кажется, она начинала догадываться.
— Кажется, я начинаю понимать, — проговорила Бетани. — У вас рождается одинаковое чувство — очень сильное чувство… Боль и сострадание, любовь — быть может, даже гнев. И тогда возникает связь, которая питает твои силы. Тогда ты способна бороться с его слепотой. Вы успокаиваетесь — и связь ослабевает. Если это не знак Госпожи…
— Я так и поняла, — кивнула Уинетт.
— Работай над этим. Будет нелегко, но тебе нужно учиться на собственном опыте.
— Экспериментировать с чувствами? Как, Сестра? Я могу держать чувства в узде… я вынуждена, раз нам приходится столько времени проводить вместе, — но вызывать их по собственной воле?!
— Конечно, — согласилась Бетани. — Но, пока вы путешествуете, тебе не раз представится случай. Воспользуйся этим! А когда прибудете в Эстреван, расскажи Сестрам все, о чем узнала.
— Хорошо, — пообещала Уинетт.
После этого разговора она стала проводить больше времени в обществе Кедрина. Похоже, предположение Бетани подтверждалось. Пока они были спокойны, ничего не получалось. Но если Кедрин сердился или впадал в отчаяние, Уинетт чувствовала, как его эмоции откликаются в ней. И тогда зрение возвращалось. Чаще это длилось несколько мгновений, но иногда слепоту удавалось отогнать надолго. Это было нелегким испытанием для обоих, а когда они покинули Высокую Крепость, стало еще тяжелее. Уинетт непрестанно молила Госпожу укрепить ее дух и послать ей стойкость, дабы помощь Кедрину не заставила ее нарушить клятву. Она все сильнее сознавала, как хрупок барьер, стоявший между ними. Самое сильное из ее чувств было готово вот-вот вырваться на волю. Но тогда она лишится своего дара и уже никогда и ничем не сможет помочь Кедрину.
Нечто похожее переживал и Кедрин. Он был счастлив, просто находясь рядом с Уинетт, но… При всем желании он не мог видеть в ней просто одну из Сестер Кирье и приходил в отчаяние. Он держался в высшей степени учтиво, не выдавая себя даже намеком… Впрочем, его чувства были вполне очевидны. Оставаясь с Сестрой наедине, он был уже не в состоянии скрывать их. Они звучали в его голосе, ощущались в прикосновениях — и не нуждались в словах. Так проходили дни. Порой Уинетт одолевали сомнения. Может быть, ей все-таки стоило остаться в Высокой Крепости? Нет, она бы не смогла. Она нужна Кедрину. Бедир не ошибся: настроение юноши то и дело менялось, но надежда — оставалась неизменно.
Перед отъездом Дарр задержался на пристани, чтобы поговорить с Уинетт. Мелкие беспокойные волны, какие обычно бывают зимой, покачивали барку. Ветер трепал редеющие седые волосы короля. Он взял ее ладони в свои и поглядел ей в лицо — не как правитель Трех Королевств, но как отец, и его слова предназначались только ей и никому другому.
— Благодарю тебя за то, что ты делаешь. Я догадываюсь, что все это для тебя значит. И я верю… Если то, что я тебе скажу, сможет хоть немного придать тебе сил — я верю: ты действуешь на благо Королевств. Возможно, без твоего решения у нас не было бы будущего… безопасного будущего. Да хранит тебя Госпожа, дочь моя.
Он наклонился и поцеловал ее, и она прижалась к нему, как в детстве. Они стояли так, пока Гален Садрет, мало заботясь о приличиях, не заорал, что ветер и приливы не делают исключения для правителей. Видимо, он причислял к силам природы и команду «Вашти», ибо тем же тоном посоветовал королю поторопиться и не задерживать отплытие.
Дарр стоял на корме рядом с великаном-лодочником. Ветер крепчал, и плащ за спиной короля развевался, как знамя. Команда ставила парус, и барка все быстрее бежала по течению. Какое-то время было видно, как король машет рукой. Потом «Вашти» превратилась в исчезающее пятнышко на грозной серой воде.
С тех пор Уинетт не раз размышляла над его словами… и над тем, что сказала на прощанье Сестра Бетани:
— Помни, что ты Сестра, и верно служи Госпоже. И еще: служить Ей можно по-разному.
Уинетт хотела спросить, что она имеет в виду, но не успела: Бетани уже суетилась на борту за спиной у Дарра. Ветер то и дело натягивал лазурную ткань вокруг ее тела, а выражение ее лица заставляло предположить, что Сестра уже полностью поглощена обычными хлопотами — вроде поиска средств от речной болезни.
Хаттим Сетийян отбыл на следующий день. Его отправление походило на бегство. В спешке он, кажется, просто забыл о правилах приличия. Перебросившись на прощание парой слов с Риколом и Бедиром, он произнес, обращаясь к Кедрину, единственную фразу, которая прозвучала почти зловеще:
— Мы, без сомнения, еще увидимся, принц.
На нем была серовато-зеленая рубаха с высоким воротником, закрывающим шею. Неужели он до сих пор страдает от блошиных укусов? Впрочем, это недолго занимало Уинетт. Она была счастлива, что галичанин наконец-то покидает Высокую Крепость. Непонятно, почему, но в его присутствии Уинетт не могла избавиться от напряжения.