К тому времени, когда верхушка старого дворянства была окончательно отстранена от власти, сменившись ставленниками самого Фобоса, князю настолько успел надоесть весь этот бардак, что он торжественно переложил почти всю исполнительную власть на Седрика, оказавшегося теперь в роли военного министра и одновременно начальника службы безопасности, а сам с головой ушел в колдовские исследования. Все яснее становилось, что, если не вернуть сестричку в Меридиан, мир вскоре прогниет насквозь и начнет рассыпаться уже не в политическом смысле, а в природном. Да, князь был магом, но магия эта была не той специализации, чтобы что-то здесь изменить.
Меридиан был закрытым миром. В него пришельцы иногда попадали, а вот в обратную сторону никакие заклинания перемещения почему-то не работали. Использовав свой дар к магии Разрушения, принц когда-то попытался создать своеобразные «ключи», позволяющие преодолеть преграду: первый пробный образец он подарил приговоренной к казни ламии Випере, так и не узнав, куда и как она переместилась, впрочем, за такую, как леди Лайма, можно было не волноваться. Потом, правда, выяснилось, что первые разработки вызывали какой-то временной глюк: одну из них присвоил бывший придворный художник, угодивший в соседний мир, но почти на двести лет в прошлое. Единственным ключом, не создающим временных помех, воспользовались беглецы, а на создание нового не хватало некоторых элементов. Элемент так и не нашелся, зато чуть больше десятка лет спустя сама преграда пошла трещинами. Не исключено, что это было связано с принцессой, «спящий» магический потенциал которой, тем не менее, был неразрывно связан с Меридианом, и медленно, но верно подтачивал барьер.
О том, что творилось после «счастливого» возвращения сестренки, Фобос не мог вспоминать без желания настучать самому себе по лбу за клинический идиотизм! Лучше всего сформулировала ситуацию очень похожая на Сару-Рокель землянка по имени Кортни Грампер: за двумя зайцами погонишься – от обоих схлопочешь. У князя были некоторые планы на соседний мир (собственно, изначально «ключи» создавались еще и из этих соображений), поэтому Седрику, подключив новообретенную принцессу, велено было не допускать восстановления межмирового барьера. Разорваться надвое, при всех своих талантах, Седрик, разумеется, не мог, поэтому, пока змеелюд возился со Стражницами Завесы, в городе совершенно обнаглели подпольщики. Очень скоро это превратилось в войну на два фронта. Ну, и последний гвоздь в крышку гроба вбила сестричка, которую князь в силу остатков былой наивности, не иначе, счел дурочкой, которой можно было легко управлять. Можно было. До поры до времени. Впрочем, если вспомнить, что от Галгейты он тоже никак не ожидал «финта ушами»…
Впрочем, Фобос был не из тех людей, кто заморачивается тем, что уже сделано. Или не сделано. Толку от этого все равно не будет, значит, внимания оно и не стоит. Или все-таки стоит? Что-то он определенно все это время делал не так, неизбежно упуская из виду то, что сперва казалось досадной мелочью, а после играло роковую роль. А в рок князь не верил. Человек сам определяет свою судьбу – до самых мельчайших деталей.
– А теперь?
От неожиданности Фобос едва не дернулся. Вот ведь настырная девица! Впрочем, девицы все настырные…
– Что – «сейчас», кирия Снежана? – немного устало спросил князь у снова поравнявшейся с ним всадницы.
– Почему Вы теперь не вернетесь в Орден?
– Кирия, Ваш вопрос возвращает нас к самому началу разговора.
– Вы в первой своей битве одержали победу над почти до конца обученным воином, насколько я слышала! Почему Вы не хотите сам участвовать в турнире?
Фобос с усмешкой покачал головой.
– Мне крайне лестно, кирия, но ту победу можно целиком списать на то, что от меня никто просто не ожидал вообще умения меч в руках удержать… Впрочем, двурушник я и сейчас не без труда поднимаю. Хантер не воспринял меня всерьез как противника, а это всегда чревато. В Турнире, где один поединок следует за другим, нет ничего проще заранее оценить все достоинства и недостатки противника – там этот номер не пройдет. Кроме того, пока я учился у Магистра Нордона… Забавно все время получалось: хоть я и побеждал на большинстве поединков, ни разу при этом не удалось сохранить все кости целыми. Представители вашей расы куда более крепко скроены; силу и выносливость наработать тренировками можно, но от природных своих данных никуда не деться.
Впереди, позволив свернуть разговор, выросла серая громада орденской обители.
Орден располагался в невысоком массивном здании, сложенном из крупных каменных глыб. Романтический средневековый замок это окруженная многочисленными пристройками громада не напоминала даже отдаленно и даже при большом воображении – основательность и надежность тут ценили больше красоты. Камень служил основным материалом, деревьев в северных землях не росло, а металл не добавлял комфорта в суровую зиму, почти в полгода длиной. Хотя именно по добыче и обработке металлов Орден был на высоте, ровно, как и в воинских искусствах.
– Дождемся Хантера? – придерживая Люцифера, поинтересовался князь не то у валькирии, не то у самого себя. – Кажется, он сильно от нас отстал.
– Я доложу! – с энтузиазмом воскликнула девушка, сопровождая слова полувопросительным взглядом. Фобос полубезразлично-полуутвердительно махнул рукой, мол, поступай как знаешь. Снежана его не раздражала, но отвечать на бесконечные вопросы князь не слишком-то любил.
Девушка пришпорила Вьюгу и устремилась вперед – длинная коса извивалась за по-военному прямой спиной, время от времени хлеща по куртке, словно хвост слегка раздраженной кошки.
========== ГЛАВА ВТОРАЯ. Калеб. Сейчас ==========
На севере второму советнику королевы бывать не приходилось. Разумеется, Калеб много слышал об этих землях, но слышал очень разное. Когда-то у князя была немного странная привычка разговаривать с необычном Шептуном, создающим правдоподобную иллюзию человеческого общения, но в то же время не действующую, как общение реальное, Фобосу на нервы. В этом было что-то от того, чтобы разговаривать с животным, неодушевленным предметом, а то и просто с самим собой, только смотрелось слегка менее по-идиотски. Насколько Калеб понял, воспоминания о проведенном в Ордене отрочестве были едва ли не единственным, чем князь из своего прошлого дорожил. Кардинально иной точки зрения придерживалось подавляющее большинство меридианцев, с которыми Калеб познакомился в подполье, уже покинув замок: горожан можно было понять, для них, рептилий, северные земли были абсолютно непригодной для жизни территорией, а довольно агрессивные северяне, в пользу которых даже в самые страшные неурожаи у крестьян изымалось продовольствие, мягко говоря, добрососедской любовью не пользовались. Калеб склонен был эту точку зрения разделять – не смотря на то, что единственным знакомым ему уроженцем Севера был Хантер Фрост, личностью этот самый рыцарь был не самой располагающей к симпатии.
Хотя в последнее время, уже став Советником, Калеб пересмотрел некоторые свои убеждения. Фобос, которого бывший Шептун продолжал ненавидеть всей душой, во многом оказался прав. Но прав – в теории. Странно, когда человек, рассуждая умно и правильно, творит при этом такое… С другой стороны, к тому времени, как Калеб начал осознавать себя, как личность – те времена он помнил довольно-таки смутно, как из далекого детства, которого у Тварей не было – князь уже успел разочароваться в социальных экспериментах и требовал от народа только мелочи: сидеть и не квакать. Видимо, счел родной мир бесперспективным в плане преобразований.