Она молилась о том, чтобы не опоздать, чтобы подоспеть, пока Дейн раз и навсегда не предпочел крепким узам одиночество. Мечты Дейна стали мечтами Каролины. Она разобралась в прошлом и теперь могла заняться будущим. Ей хотелось видеть Дейна рядом, делиться с ним бедами и радостями, строить жизнь вместе — конечно, если он простит ее. Если она добьется прощения.
Дейн поднялся на сцену, в последний раз подкрутил колки скрипки и заиграл первую пьесу — «Все кончено, дорогая». Каролина внутренне сжалась и крепко обхватила ладонями стакан. Ей не сразу удалось поднести его к губам и сделать глоток. Крепкая жидкость обожгла горло. Подняв голову, Каролина уставилась на Дейна.
Он похудел, но тем не менее казался воплощением безудержной силы. В его манере игры появился агрессивный оттенок, лицо разгорелось, глаза лихорадочно блестели.
Но, присмотревшись, Каролина заметила, что его лицо осунулось, а глаза вскоре потускнели. В ней проснулась надежда. Она не сводила с Дейна глаз, надеясь, что и он заметит ее, несмотря на ослепительные огни рампы. Он должен почувствовать, что она сидит среди слушателей, всем существом стремясь к нему.
Дейн исполнил вторую песню, затем третью, словно не подозревая, что Каролина сидит в нескольких шагах от маленькой сцены. Однако он заметил ее, едва шагнув из-за кулис. В горле Дейна встал ком: ему следовало заподозрить неладное, когда Бо так легко согласился прервать разговор. Но как же он мог догадаться, что Каролина явится сюда?
При виде Каролины он ощутил уже знакомую ноющую боль — боль влечения, которая никак не утихала. Неужели Каролина не поняла, сколько страданий причинила ему? Зачем эти лишние муки?
Он инстинктивно изменил последовательность пьес и начал с грубоватых, берущих за душу мелодий, которые обычно приберегал напоследок. Каролина должна была услышать их немедленно, понять, в каком настроении он покинул Коттедж-Крик. Пусть оставит его в покое — конечно, если он заслужил покой.
Но она не уходила, потягивая виски и пристально глядя на него. Дейн забыл об остальных слушателях. Происходящее касалось только его и Каролины. Каждой песней он гнал ее прочь, но она оставалась невозмутимой.
Закончив первое отделение песней, которую он назвал «Вражеский огонь», Дейн сошел со сцены. Каролина последовала за ним по пятам.
— Дейн! — чужим голосом окликнула она.
Дейн содрогнулся от вспышки воспоминаний и обернулся.
— Я занят, Каролина, — отрезал он. — Напрасно ты явилась сюда.
— Иначе я не могла, Дейн. Мне надо поговорить с тобой.
— Нам нечего сказать друг другу.
Не обращая внимания на резкий тон Дейна, Каролина шагнула вслед за ним в крохотную гримерную и закрыла за собой дверь. Свет от единственной лампочки без абажура подчеркнул контуры ее лица, заиграл на волосах, распущенных по плечам. Такую прическу любил Дейн.
— Чего ты хочешь?
— Тебя, — просто откликнулась она.
— Ты же прогнала меня.
— Я совершила ошибку, Дейн, и пришла, чтобы извиниться.
— Зря. — Он отвернулся, пряча глаза. Каролина воскрешала в нем слишком мучительные воспоминания.
Она глубоко вздохнула, подыскивая слова, способные тронуть его. Если она ничего не добьется, ее жизнь потеряет всякий смысл. Без Дейна и музыки она станет бесцветной, безрадостной.
— Я люблю тебя, — произнесла она. — Скучаю по тебе. И Квентин скучает. Пожалуйста, вернись домой.
— Домой? — переспросил Дейн, круто поворачиваясь к ней. — Разве у меня есть дом?
Надежда Каролины улетучилась, сменившись вспышкой страха. Лицо Дейна исказила гримаса неукротимой ярости.
— Нет и никогда не будет, — продолжал он. — Ради тебя я был готов изменить самому себе. Но теперь твое предложение меня не устраивает. Вы с Квентином были нужны мне, я пытался завоевать ваше доверие. Но ты сказала, что я лезу не в свое дело, и прогнала меня. — Сделав еще один шаг навстречу Каролине, он схватил ее за плечи и резко встряхнул. — И теперь ты просишь меня вернуться, как будто ничего не случилось? — Он опустил руки и покачал головой. — Не надейся!
Сердце Каролины ушло в пятки. Нельзя поддаваться панике, уговаривала она себя, надо найти достойный ответ, убедить Дейна, что ее жизнь и сердце навсегда принадлежат ему. Он должен понять, что все изменилось, и прежде всего она сама. Потому, что он показал ей, какой может быть жизнь. Он должен дать ей еще один шанс!
Она заговорила негромко и умоляюще:
— Я помирилась с бабушкой и дедушкой Квентина.