Он направил к ее клитору свою мощную эрекцию. Незнакомец прижался к ней, выгибаясь, словно огромный дикий кот, и потирался членом о ее лоно. Удовольствие пронзило девушку острыми когтями. Пиа закричала в рот своего любовника и прижалась своими бедрами к его.
Смутно она понимала, что что-то не так. Пиа вела себя нехарактерно даже для эротического сна. Наверняка, все из-за ее одиночества, а еще животной чувственности, испускаемой этим великолепным самцом. Хитрый и терпеливый, он призвал ее чарами и поймал во власть своего взгляда. Девушка попыталась удержать эту мысль, но она утекла, как вода сквозь пальцы. Ее сексуальное безумие, — его сексуальное неистовство затопило с головой, перевесило все.
Он оторвался от нее и, отвернувшись в сторону, что-то резко выдохнул. Слова были иностранными, язык суровым, наполненным Силой. Кажется, это были проклятья. Руки соскользнули с ее запястий. Обхватив ладонью ее зад, мужчина крепче прижал хрупкие бедра к своим. Другой рукой он сжал ее маленькую грудь, а жадные, ненасытные губы проложили путь от лица девушки к горлу.
Он укусил ее, и этот дикий и архаичный жест сотряс тело девушки, словно землетрясение. Вскрикнув, она впилась ногтями в огромную мускулистую спину и обернула свои ноги вокруг неукротимо движущихся бедер, чтобы притянуть его еще ближе.
Они почти достигли пика. Мужчина перевернулся с ней, Пиа растянулась на нем сверху. Девушка устроилась в новой позиции, все так же бешено двигаясь, пытаясь ртом завладеть его губами. Большие руки погрузились в ее волосы и прижали к заросшей волосами груди. Она нуждалась в нем, как никогда и ни в ком прежде, хотела, чтобы он двигался внутри нее. Пиа протиснула руку и схватила бархатистую, широкую головку его члена, почувствовав на кончике влагу.
Мужчина, тяжело задышав, потянул ее голову назад, пока их губы не соприкоснулись. Двигаясь в медленном, сексуальном ритме, он потирался толстым членом о ее ладонь.
— Скажи мне свое имя, — прошептал он в приоткрытый рот Пии.
Так, стоп. Она обязана что-то помнить об этом. Девушка изо всех сил старалась думать даже сквозь этот сжигающий голод.
— Скажи мне, — прошептал он, слова окутывали ее, крепко оплетая в кокон ловушки.
Минуточку. Ее дыхание задрожало. Имена имеют Силу. Силу, как и этот голос.
Она попыталась что-то сообразить в своем одурманенном страстью сознании, чтобы соврать, но услышала саму себя:
— П-Пиа Джованни.
Задыхаясь от реальной боли, она терлась о его тело, пытаясь вновь обрести заданный им ритм. Девушка готова была закричать от острой необходимости кончить.
— Пиа, — не сказал, а выдохнул он. Горячее дыхание кружилось вокруг нее, как дымка адского пламени. — Мило.
Боже, он гладил ее Силой своего голоса, и это было невероятно. Мужчина лизнул ее горячую кожу, опять пробормотав этим ласковым, темным, соблазнительным голосом:
— Но это твое человеческое имя, не так ли, дорогая? Ты кто-то из Веров. Мне нужно знать твое настоящее Имя.
Как если бы он не мог с собой совладать, он обхватил ее попку и прижался так сильно, что его бедра приподнялись над кроватью.
Подождите-ка. Назвав свое настоящее имя, она даст ему власть над собой.
— Ради милости богов, скажи мне.
Мучительный стон вырвался из глубины его души и задел ее опухшие, влажные губы.
Призрачный голос ее матери с прохладной ясностью коснулся ослепленных желанием, сумасшедших мыслей.
«Никогда и никому не говори свое настоящее Имя, моя хорошая», — твердила она Пии. Снова и снова мама повторяла этот урок. Сила наполняла материнский голос, чтобы урок закрепился в сознании девочки, потому что время от времени она была немного ветреным ребенком. «Если скажешь кому-либо свое настоящее Имя, ты навсегда дашь этому человеку власть над собой. Это твое самое драгоценное сокровище. Храни его так же, как и свою жизнь, ведь Имя — это ключ к твоей душе».
Зачарованный сон рассыпался.
— Нет, — прошептала она.
Кого она отвергала — свою мать или этого мужчину? Пиа попыталась зацепиться ногами за его торс, схватить эти черные всклоченные волосы жадными пальцами.
Он взревел. В этом звуке было столько же боли, сколько и в ней. Он крепко обнял ее своими твердыми руками, но она становилась все более и более эфемерной. Грубый шелк его волос растаял в ее пальцах.
Пиа потянулась к нему. На мгновение она почувствовала его пальцы. Затем он исчез.