Тогда-то все и разрешится, думал Чиун. На веки веков.
К заводу «Дайнакар индастриз» такси подъехало сорок минут спустя.
– Сорок девять долларов двадцать пять центов, – сказал таксист. Было бы в три раза меньше, если бы они ехали по автостраде.
– Цена разумная, – кивнул Чиун, порылся в складках кимоно и выудил оттуда одну из новеньких, только что выпущенных правительством США сувенирных золотых монет с обозначенным достоинством пятьдесят долларов.
Таксист посмотрел на нее скептически:
– Что это такое?
– Что видишь. Пятьдесят долларов золотом. Американских.
– А чаевые? Только не надо мне пудрить мозги этим «не заводи детей»! У меня их уже девять. Потому-то мне и нужны чаевые.
– Вчера котировка этих монет на Лондонской бирже равнялась четыремстам сорока шести долларам двадцати пяти центам. На мой взгляд, триста девяносто семь долларов – весьма приличные чаевые за езду в правильном направлении.
– Откуда мне знать, что она настоящая? – усомнился водитель.
– Когда через пять секунд ты умрешь из-за своего дерзкого языка, я выну вторую такую же и, чтобы облегчить переход в мир иной, положу их тебе на веки. Достойно ли пользоваться для такого дела фальшивкой?
– Так это что, настоящее золото?
– А я тебе что говорю?
– И стоит взаправду четыреста сорок шесть долларов?
– Четыреста сорок шесть долларов двадцать пять центов, – поправил его Чиун.
– Хотите, я подожду, чтобы доставить вас обратно в отель? – спросил таксист.
– Не хочу, – отказался Чиун.
Охранника у ворот огромной пустующей автостоянки «Дайнакар индастриз» заинтересовало, что за дело привело Чиуна на завод.
– Это мое дело, а не твое. Дай пройти.
– Что ты не служащий, это точно. В такой-то одежке! Вот что, без разового пропуска впустить не могу. У тебя есть пропуск, а, старина?
– Есть, – Чиун поднял открытую ладонь к носу охранника. – Пожалуйста.
Охранник поглядел, ожидая увидеть в ладони удостоверение, но ничего не увидел. Не увидел в первый раз, потому что ладонь оказалась пустой. А во второй – потому что Чиун ухватил его за нос большим и указательным пальцами и сжал так, что все поплыло перед глазами, и охранник рухнул прямо на стул в своей будочке.
Проваливаясь в беспамятство, охранник в последние полсекунды все-таки понял, что с ним произошло. Он слыхивал раньше, что есть в человеческом теле чувствительные нервные окончания, и если на них нажать особым образом, то человек теряет сознание. Но ему было невдомек, что такие нервы имеются в кончике носа.
Часа через три очнувшись, он все еще обдумывал эту мысль.
В огромном пустом гараже Лайл Лаваллет сидел за рулем своего «дайнакара» и тихонько рычал, изображая работу мотора. Что он не один, Лаваллет заметил только тогда, когда машина слегка накренилась направо.
Повернув голову, он увидел рядом с собой преклонных лет старика-азиата в красном парчовом, затканном шелком кимоно.
– Я – Чиун, – сказал старик. – Я здесь для того, чтобы охранять твою никчемную жизнь.
Лаваллет узнал старика. Это был тот самый китаец, который на демонстрации «дайнакара» телом прикрыл Джеймса Ривелла от пуль.
– Что вы тут делаете? – спросил он.
– Я уже сказал. У тебя уши заложило? Я здесь для того, чтобы охранять твою никчемную жизнь.
– Я стою больше десяти миллионов долларов. Я бы не назвал эту сумму никчемной!
– Десять миллионов долларов. Десять миллионов песчинок. Это одно и то же.
Мусор.
– Сэвидж! – крикнул Лаваллет в открытое окно «дайнакара».
Полковник Брок Сэвидж услышал крик из комнатки на выходе из гаража, где сидел с другими наемниками. Он снял винтовку с предохранителя, махнул рукой своим людям, чтобы они следовали за ним, и подбежал к «дайна-кару» со стороны водителя.
Лаваллет, явно перепуганный, еле выговорил:
– Он, – и указал на Чиуна.
– Окружить машину! – приказал Сэвидж. – Ты! Выходи! – рявкнул он Чиуну и сунул дуло в окно – так, чтобы, если придется стрелять, изрешетить безоружного китайца.
Лаваллет, сообразив, что Сэвидж изрешетит заодно и его, потому что он, Лаваллет, находится точно на линии огня, завопил:
– С другой стороны, придурок! Ты же меня пристрелишь!
Сэвидж обежал машину. Там Чиун ткнул в него пальцем:
– Не вздумай в меня целиться.
– Выходи, китаеза!
– И прекрати мне приказывать. Я не подчиняюсь приказам белых, которые одеваются, как деревья.
– Идиот, я наемник! Самый высокооплачиваемый наемник в мире. Я профессиональный убийца!
– Нет, – сказал Чиун. – Ты – профессиональный покойник.