Уверенности в том, как поступит теперь Чиун, у Римо не было. Но он знал, каким будет следующий шаг Смита. Смит прикажет Чиуну найти Римо и вернуться с ним в «Фолкрофт». Если Римо откажется, Смит прикажет уничтожить его. Смит не станет раздумывать. Это его работа — действовать без раздумий, когда речь идет о безопасности КЮРЕ.
Но что сделает, получив такой приказ, Чиун? И что сделает он, Римо, если Чиун явится его убить?
Их бой на крыше мог одурачить только неискушенных наблюдателей. Но не Римо. Оба они, и он сам, и Чиун, наносили свои удары, стараясь не поранить один другого. Результатом этого явился долгий стилизованный поединок в стиле кун-фу, из тех, что показывают в китайских фильмах. Но Синанджу — это совсем другое. Синанджу — борьба экономная. Не наноси два удара, если можешь обойтись одним. Не тяни до двух минут, если можешь управиться в две секунды.
Ни один из них не хотел причинить боль другому. Но когда они встретятся в следующий раз, дело может пойти по-другому. И Римо не представлял себе, как он тогда поступит.
Поэтому он и коротал время в темноте. Да, его заветный детский сон сбылся, он нашел отца, но скоро, не ровен час, может начать сбываться и страшный ночной кошмар.
Глава 19
«Дайнакар» ждал его на городской свалке, раскинувшейся на берегу Детройт-ривер.
Выбираясь из машины, стрелок подумал, что эти горы старого хлама — вполне подходящее окружение для машины, работающей на мусоре.
— Я здесь, — он подошел к затемненному стеклу «дай-накара».
— Я вижу, — ответил голос невидимки за рулем. — Миллис жив.
— Он в коме. Он, может, и не мертв, но и не жив тоже.
— Я хотел, чтобы он умер.
— И так бы оно и было, если б мне позволили стрелять в голову.
— Я вам уже говорил...
— Помню: в голову не стрелять.
— И все-таки я хочу, чтоб он умер.
— Там же полно охраны, и они стерегут его днем и ночью! Пусть все немного поостынет, а потом я его прикончу.
— Нужно сейчас, — отрезал голос.
— А почему не Лаваллета? Я могу убрать его, а потом уже Миллиса.
— Лаваллета еще черед не настал. Он без конца демонстрирует публике свою новую машину, с ним проблем не будет. Сейчас мне нужен Миллис.
— Пришить парня, окруженного полицейскими, не так просто, как кажется.
— Сначала Миллис. Потом Лаваллет.
— А Ривелл?
— О нем можно не беспокоиться.
— Еще есть одна проблемка, — проговорил стрелок.
— С вами все время проблемки. Когда я вас нанимал, я думал, что покупаю лучший товар.
— Я и есть лучший, — холодно сказал стрелок.
— И в чем проблемка?
— Старый китаец. Тот, что был на презентации «дайна кара». Он объявился и при покушении на Миллиса.
— Ну и что?
— Думаю, он работает на правительство.
— Наплевать, — голос стал сердитым. — Путается под ногами — уберите.
Что-нибудь еще?
— Да нет, вроде все.
— Хорошо, — сказал голос. — За Миллиса заплачу, когда закончите.
И «дайнакар» черным призраком на колесах неслышно поплыл над замусоренной землей.
Стрелок уселся за руль своей машины. Слишком это рискованно сейчас браться за Миллиса. В больнице легавых не счесть. А может, есть другой путь?
Он зажег еще одну сигарету.
Но самая потеха начнется, когда придет время снова заняться Лаваллетом, подумал он. Ох, будет и потеха!
Глава 20
Смит больше не сомневался. Неопознанная женщина, убитая на могиле Римо Уильямса, была мать Римо. А ее убийца — тот самый, который устроил бойню в Детройте, — его отец.
Другого объяснения нет. Можно предположить, что на кладбище произошла семейная сцена. Единственным близким родственником убитой был ее муж, он же убийца. Вот почему никто не заявил в полицию об исчезновении жертвы.
Но все-таки непонятно, как через столько лет отец с матерью ухитрились отыскать захоронение Римо. Пока он находился на попечении монахинь приюта Святой Терезы, родители ни разу не попытались связаться с сыном. Они держались на расстоянии, когда Римо служил во Вьетнаме. То же можно сказать и о времени, отданном им ньюаркской полиции.
Но сейчас Римо и впрямь умер. А его папаша голова за головой сносит верхушку детройтской автопромышленности.
Хотя головоломка вроде бы сложилась, Смит не ощутил удовлетворения. А кроме того, оставались еще вопросы.
Проверка архивов не обнаружила, чтобы где-то в Соединенных Штатах проживал Римо Уильямс-старший. Смит не знал имени женщины, предполагаемой матери Римо. Фотография, сделанная в морге, усилиями Смита была разослана по всем полицейским участкам страны, но пока что никого, знавшего ее при жизни, не обнаружилось.
Где же эта парочка обитала все эти годы? За границей? Под вымышленными именами? На Луне?
Как бы там ни было, много лет назад Смит совершил ошибку. Ошибка состояла в том, что когда понадобилось создать лицо официально несуществующее, выбор Смита пал на Римо Уильямса. Смит выбрал его, полагая, что Римо — человек без прошлого, но оказалось, что прошлое у него все-таки есть, и он попался в ловушку. Они попались все!
Даже разрешив большую часть вопросов, Смит тревожился о тех, что остались неразрешенными. Ими непременно нужно заняться.
Но не сейчас. Сейчас главное — разобраться с Детройтом.
Дрейк Мэнген погиб. Хьюберт Миллис в больнице, при смерти. Из достоверных источников поступила информация, что Джеймс Ривелл покинул пределы страны.
Таким образом, остается еще Лайл Лаваллет, и чем больше Смит думал об этом, тем больше приходил к выводу, что следующим шагом киллера будет попытка добить Лаваллета.
Как ему помешать?
Римо уже нет. Остается Чиун. Смит поднял телефонную трубку.
Когда зазвонил телефон, Мастер Синанджу паковал дорожные сундуки. Трубку он снял раньше, чем успел дозвенеть первый звонок.
— Чиун? — пробился сквозь треск атмосферных помех голос Смита.
— Приветствую вас, Император Смит, — сказал Чиун. Это было его обычное приветствие, но голос, каким оно было произнесено, звучал тускло и устало, и Смит понял, что надо действовать осторожно.
— Мастер Синанджу, я знаю, что вы должны чувствовать в таких обстоятельствах.
— Ха! Ни один человек не может этого знать. Ни один, кто не плоть от моей плоти.
— Хорошо, я не знаю. Но мир не перестал вертеться из-за того, что Римо нет больше с нами. У нас есть задание.
— Это у вас есть задание, — проворчал Чиун, бережно укладывая последнее спальное кимоно в чрево последнего дорожного сундука.
— Позвольте напомнить вам, Чиун, — сурово сказал Смит, — что между нами заключено священное соглашение, одним из условий которого значится следующее: в случае ранения, недееспособности или смерти вашего ученика на вас, как на его учителя, падает долг предоставить нам услуги, необходимые для завершения начатой миссии. Детройтское дело подпадает именно под это условие.
— Не говорите мне о долге, — зашипел Чиун. — Белым неведома благодарность! Я дал Римо то, что позволило ему достичь высот, недоступных никакому другому белому, и я дал вам возможность использовать Римо. А что получил взамен? Болтовню о долге!
— Вам платили, и щедро. Золотом. Вы богатый человек. Ваша деревня богата.
— Я бедняк, я нищий, ибо нет у меня наследника! — воскликнул Чиун. Сейчас моим односельчанам есть чем питаться, да, это так. Но что будут есть их дети и дети их детей, если я умру и никто не займет моего места?
Смит сдержался и не стал напоминать о том, что правительство Соединенных Штатов обеспечило Синанджу таким количеством золота, какого хватит, чтобы досыта кормить население деревни в течение по меньшей мере следующего тысячелетия. Вместо этого он сказал:
— Я всегда считал, что договоры, заключенные Синанджу, нерушимы. Что слово Синанджу свято.