Его смущало, что в споре пришлось прибегнуть к излюбленной уловке Чиуна, однако это сработало. Старик погрузился в молчание. Под спальным кимоно, только что уложенным в сундук, его рука нащупала нечто твердое. Это оказался шелковый мешочек с серым, посверкивающим вкраплениями кварца камнем Мастера Шаня, камнем, который, как говорилось в легендах Синанджу, Мастер Шань добыл с лунных гор.
Взвешивая камень на ладони, Чиун припомнил урок Мастера Шаня и голосом твердым и чистым произнес:
— Что я должен сделать?
— Я знал, что могу рассчитывать на вас, Чиун, — сказал Смит, который на самом деле вовсе не был уверен ни в чем подобном. — Этот киллер, который живет под именем Римо, насколько я понимаю, следующим атакует Лайла Лаваллета, владельца «Дайнакар индастриз».
— Я поеду к этому автомобильщику. Я защищу его. На этот раз — никаких оправданий для Синанджу.
— Его надо не только защитить, Чиун. Побудьте с ним. Хорошенько расспросите его. Мы все еще не можем понять, почему эти автопромышленники стали жертвами покушений. Не верю, что это каким-либо образом связано с защитой окружающей среды. Может, вам удастся обнаружить между этими людьми что-то общее, объединяющее их помимо профессии? Пригодятся любые сведения.
Все может оказаться полезным. И если киллер снова объявится, если удастся, возьмите его живым. Надо установить, по личным мотивам он действует или же по заказу.
— Я понял. Я все сделаю. Я выясню, что ему известно. Хотя, конечно, многого знать он не может, потому что он белый и к тому же американец.
Последнее замечание Смит пропустил мимо ушей. Помолчав, он сказал:
— Не могли бы вы рассказать мне, как умер Римо? Если, конечно, вы в состоянии говорить об этом.
— Попал в дурную компанию, — коротко произнес Чиун.
Смит ждал продолжения, но старик не проронил больше ни слова. Наконец директор КЮРЕ прокашлялся и сказал:
— Ну что ж, Чиун. Свяжитесь со мной, как только у вас что-то появится.
— Уже появилось. Неблагодарность белых. Самая крупная вещь, какая только была когда-нибудь у Мастера Синанджу.
Он бросил трубку, а Смит в «Фолкрофте» удивился резкому тону, которым Чиун говорил о Римо. Можно было ожидать, что Чиун будет раздавлен скорбью, но ничего подобного. Понять Чиуна всегда было непросто. Смит оставил эту затею как безнадежную и обратился к убийству женщины на могиле Римо Уильямса. Даже в это неспокойное время, может, в последние часы существования КЮРЕ, неразрешенная задача не давала ему покоя.
Глава 21
— Так чем же ты занимался всю жизнь, сынок? — осведомился стрелок после того, как официантка принесла им напитки.
Они сидели в тихом углу лучшего детройтского ресторана. Освещение было приглушенное, а из окна открывался вид на центральную часть города. Ночью грязь была незаметна, и Детройт выглядел скульптурой из эбенового дерева, украшенной ожерельем огней.
— Работал на правительство, — после паузы ответил Римо.
Ему было неловко говорить о своей работе.
— А поподробней? Уж растолкуй мне, старику. Раньше ведь ты, кажется, говорил, что мы с тобой вроде коллеги.
— Так и есть. Только я работаю как бы на правительство.
— Понятно. Под грифом «Совершенно секретно»?
— Да, — ответил Римо. — Примерно.
— Ух ты! Ну рассказывай. И пей. Виски приличное.
— Я не могу, — отказался Римо.
— Не можешь рассказать старику-отцу, чем зарабатывал на жизнь все эти годы?
— Этого не могу тоже. — Римо отодвинул от себя стакан с золотистой жидкостью. Даже запах ее был ему неприятен. — Я имею в виду, что не пью такое.
— Ну так закажи, что хочешь! Правила игры очень простые: каждый сам выбирает себе отраву! — сказал стрелок и оглянулся в поисках официантки.
— Я ничего такого совсем не пью.
— Да ну? Что у меня за сынок! Прямо девица!
— Мой организм не переносит алкоголя.
— Так ты что, болен?
Римо подавил смешок. Вот еще, болен! Как раз наоборот. С его организмом все в полном порядке. Благодаря Синанджу он отлажен, как мотор гоночного автомобиля, и недоброкачественные добавки к топливу могут нарушить его бесперебойную работу. А в некоторых случаях, например с алкоголем, неполадки могут быть серьезными и даже непоправимыми.
— Чему ты улыбаешься? — спросил стрелок.
— Вспомнил Чиуна, — сказал Римо. — Он говорит, мы смешные, потому что едим мясо мертвых коров и пьем сок скисшей травы.
— С Чиуном покончено.
— Я органически не переношу спиртного. Меня потом вывернет наизнанку.
Стрелок пригубил виски.
— Мужчина, который не пьет, уже вывернут наизнанку, вот что я тебе скажу, сын.
Римо промолчал. Мучило сознание, что человек, сидящий с ним за одним столом, абсолютно ему чужд. Он все вглядывался и вглядывался в это лицо, ожидая, что вспыхнет узнавание, проснется давно дремлющая память о чем-то, сообща пережитом, но тщетно. Римо чувствовал себя сбитым с толку, его терзали печаль и смущение. В другие времена, в другом месте он и человек, сидящий напротив, должны были оказаться по разные стороны баррикад — ведь за годы своего служения КЮРЕ Римо убил сотни профессиональных киллеров. Если бы не случайное стечение обстоятельств, он бы убил и этого не задумавшись, не заподозрив, что убивает собственного отца.
Подошла официантка.
— Бифштекс с кровью. Пюре. Салат из овощей, — заказал стрелок.
— Рис, сваренный на пару, — сказал Римо.
Официантка, подождав продолжения, спросила:
— И?..
— И все, — ответил Римо. — Нет, еще стакан воды, пожалуйста.
— Слушаюсь, сэр, — забирая у них меню, с сомнением в голосе произнесла официантка.
— Рис? — переспросил стрелок. — Один рис, и ничего больше?
— Я на диете.
— Да забудь о ней ради такого случая! Каждый день, что ли, находишь родного отца? Разве это не повод отпраздновать? Давай-ка мясца, а?
— Не могу.
— Да, монашки здорово над тобой поработали, — вздохнул стрелок. — Или я ошибаюсь и это целиком заслуга старикашки-китайца?
Однако, заметив, как пугающе переменился в лице Римо, стрелок быстро сменил тон. В будущем эту тему лучше не задевать, решил он. Если есть какое-то будущее, конечно.
— Ну дело твое, — легко произнес он. — Я, собственно, не об этом. Мне, знаешь ли, кое-что надо с тобой обсудить.
— Ты так и не ответил мне, где я родился, — внезапно сказал Римо.
— Так ты и не спрашивал! В Джерси-сити.
— Я вырос в Ньюарке.
— Я там служил. Мы потом туда переехали.
— У меня еще есть родственники?
— Только я, — покачал головой стрелок. — Я был единственным ребенком в семье, и твоя мать тоже. Наши родители, и ее, и мои, уже умерли. У тебя никого нет, кроме меня, сын. А теперь послушай. Это очень важно.
— Я слушаю, — сказал Римо.
Однако думал он в этот момент о Чиуне. Старый кореец с его легендами и историей Синанджу дал Римо семью куда более многочисленную, чем этот человек, хотя он ему и отец. Интересно, подумал он, чем Чиун занят сейчас.
— Раньше, там, на крыше, ты сказал, что сам — профессионал, — между тем говорил стрелок. — Ладно. Я не буду спрашивать, на кого ты работаешь, и все такое. Я просто хочу знать, был ли ты честен со мной, когда говорил об этом?
— Конечно, — сказал Римо.
— Хорошо. Я тебе верю. Теперь послушай внимательно своего старика, сын.
Тот тип, в которого я метил, Миллис, он не умер.
— Да?
— Да. И это значит, что мне не заплатят.
— Логично.
— Это значит, что мне нужно его прикончить.
— А почему бы нам не плюнуть на него и не уехать отсюда? — спросил Римо.
— Мы можем устроиться где-нибудь еще. В какой-нибудь другой стране. Чтобы получше узнать друг друга.
— Послушай. Мне необходимо его прикончить. И если б ты не вертелся там на крыше, я б выстрелил точней и все было бы в ажуре.
— Извини, — пожал плечами Римо.
— Этого мало. У меня есть репутация. Ее надо беречь. Этот случай повредит моей репутации.