Еще немного, и правитель Беленора оказался в нескольких сантиметрах от сына, чьи опрометчивые слова могли стоить жизни одного Льва. Они еще долго гипнотизировали друг друга взглядами – ожидали каких-то действий. Майкл пытался измерить расстояние между двумя негласными оппонентами, дабы отплатить мальчишке по заслугам. Неизвестно, насколько далеко бы зашли мстительные планы старшего Ланнистера, если бы их не прервала резко распахнувшееся дверь. Мозер с нескрываемым негодованием оттолкнул одного из стражников, который посмел преградить ему путь огромной алебардой, после чего спокойно вошел внутрь, не позволяя при этом типичной усмешке покинуть собственное лицо.
– Тирелл? – гнев сменился удивлением при виде старого друга, не появлявшегося в столице много лет. Лев не знал истинных причин столь странного поведения одного из самых близких и надежных товарищей, но оправдание в виде недавно умершего брата было вполне приемлемым.
– Единственный и неповторимый, – Мозер подмигнул, а затем сделал несколько вальяжных шагов по мраморным ступеням. Насмешливые голубые глаза без какой-либо видимой заинтересованности скользили по лицам присутствующих, лишь изредка задерживаясь на определенных чертах. Медленно отрастающие темные волосы его были растрепаны от бешеного конского галопа. – Полагаю, я не вовремя?
Он изобразил самую искреннюю обеспокоенность относительно своей невоспитанности и нетерпеливости. Если не брать во внимание тот факт, что несколько минут назад Эстер слезно умоляла его вмешаться в приватный разговор отца с сыном и предотвратить возможные последствия, то эмоции действительно были неподдельными. Разве он, влюбленный идиот, мог отказать королеве? Король улыбнулся уголками губ, постепенно осознавая, что гнев проходит. Никлаус, все еще шокированный неожиданным появлением просторца, стоял немного поодаль, ближе к двери. Заметив на столе медный графин с небезызвестным содержимым, Рыцарь Цветов любезно осведомился о том, может ли он надеяться на угощение. В тот момент, когда Майкл наклонился над другим бокалом, Тирелл незаметно положил кронпринцу руку на плечо и шепотом произнес:
– Убирайся отсюда, немедленно! – строгое выражение лица моментально сменилось на ироническое, стоило старшему Ланнистеру развернуться вместе с до краев наполненным бокалом. В этот момент Никлаус, перепрыгнув разом несколько ступенек, стремглав вылетел из комнаты.
Голос отца перестал звенеть в ушах лишь тогда, когда он отошел на безопасное расстояние и услышал, как с грохотом захлопнулась дубовая дверь. Взгляд судорожно метался по хорошо освещенному коридору, ища выход, который, казалось, отдалялся с каждым мгновением. Он не обратил внимания на протянутую руку Элайджи, взволнованно-вопросительный взгляд матери и незнакомца, стоявшего рядом с ней – все они находились за невидимой чертой, своеобразной гранью. Оттолкнув по дороге оторопевшего младшего брата, Никлаус практически выбежал из угнетающего помещения. Резкий солнечный свет снова ослепил, но ненадолго – легкие порывы свежего, утреннего ветра благоприятно подействовали на внутренние состояние.
Пальцы до побелевших костяшек сжимали металлические перила огромной террасы, откуда открывался вид на весь город. Дорога из красного кирпича тянулась до холма, на котором возвышалась многоярусная церковь с четырьмя башнями вокруг синеватого купола. Обычно колокола начинали звонить ближе к полудню, призывая народ вовнутрь. Отвратительные запахи гнили, пота и гари, типичные для столицы, немного отрезвили блуждающий разум, возвращая кронпринца к реальности. Постепенно дыхание выровнялось, сердце перестало бешено колотиться. Лев полулежал на решетчатых перилах, наблюдая за жизнью города.
– Так-так-так, значит, ты убил Рубена Мартелла? – Клаус усмехнулся, осознавая, что за человек в данный момент находится у него за спиной. Ловко спрыгнув c крыши, обладатель таких же зеленых глаз, как и вся младшая ветвь дома Ланнистеров, склонил голову набок, не переставая ухмыляться. – Без меня?
– Ты снова это делаешь, Кол, – скрестив руки на груди, кронпринц метнул шутливо-грозный взгляд в сторону самой невинной улыбки, которая когда-либо могла проявиться на лице четвертого по счету сына Майкла. Светло-каштановые волосы придавали правильным чертам лица, еще не тронутым признаками взросления, некую притягательность. Его гладко выбритый подбородок чуть выдавался вперед, а белоснежные зубы, которые он всегда оголял, смеясь над чем-то или кем-то, на сей раз были спрятаны за тонкой линией губ. В слегка прищуренных глазах до сих пор плясали дьявольские искорки. – Ты снова лазаешь по крышам.
– Да брось, Ник, – Кол облизнул пересохшие губы и прикусил язык зубами, в результате чего он оказался высунутым почти наполовину. Вызывающая поза вкупе с маленьким ростом придавали Льву некий комизм, несмотря на наигранную серьезность на лице. – Когда мы жили на Утесе, ты нырял с него, с высоты в сорок метров, и никогда не боялся.
– Бояться было нечего, пока Финн не нажаловался отцу. Помнишь, что он тогда сказал?
– Конечно, помню – “Мы – Ланнистеры, а Ланнистеры не ведут себя как идиоты”.
Никлаус вздрогнул от услышанного. Он снова погрузился в глубокие размышления относительно того, что произошло несколько минут назад. Впрочем, из задумчивости его вывело легкое касание к плечу.
– Признаться, я рад, что ты вернулся. По замку ходило много сплетен о твоей смерти. Меня это порадовало с самого начала, поскольку тогда я бы на шаг приблизился к трону.
– Кол сядет на Железный Трон? Извини, маленький братец, но я плохо представляю себе этот ночной кошмар, – мелодичный голос привлек внимание двух собеседников, заставляя их повернуть голову в сторону говорившей. Она больше не произнесла ни слова, лишь обворожительно улыбнулась, после чего прижалась к Клаусу, утыкаясь лбом ему в грудь. Такая идиллия продолжалась несколько минут, по прошествии которых девушка подняла на брата изумрудно-зеленые глаза. Белокурые волосы были собраны на затылке в причудливую прическу, и лишь несколько прядей обрамляли свежее лицо. Она была единственной дочерью Майкла и Эстер, что позволило ей унаследовать их лучшие черты.
– Я был бы хорошим королем, Ребекка, – обиженно пробурчал Кол, демонстративно вздергивая подбородок. Этот жест не мог не заставить улыбнуться, что кронпринц и его сестра тотчас сделали. – Сама подумай: Элайджа слишком правильный. В его правление жизнь будет скучной и мирной. Финн – страшный зануда. Его убьют в собственной постели даже не из-за власти, а потому что он достанет всех в первый же день. Остается самая выигрышная кандидатура в виде меня.
– Пойди и расскажи все это отцу. Я более чем уверена, что он оценит, – лучезарная улыбка вновь появилась на ее лице, когда она обратила внимание вздрогнувшего всем телом младшего братом, чье лицо исказила гримаса отвращения. Ребекка не стала зацикливаться на нем и сразу же обернулась к кронпринцу, глядя тому прямо в глаза. – Ты все-таки вернулся.
– Я же не мог пропустить твои именины, – Никлаус подмигнул, при этом позволяя сестре взять себя под руку. Другую свободную руку она продела под мышку Колу, все еще обдумывающему очередной коварный, по его мнению, план. От удивления братья не сразу поняли, куда их ведут, пока не вышли в прямоугольный двор, засыпанный песком.
Оглушительный собачий лай приветствовал непрошеных гостей. Охотничьи собаки с остервенением вгрызались в металлические прутья загонов, пытаясь выбраться на волю. Незнакомый запах возбуждал в них древний инстинкт преследования добычи. Впрочем, Ребекка не позволяла своим братьям останавливаться между однообразными клетками, ведя их под руки к центральному загону, откуда слышался отчетливый щенячий визг. Клаус не сразу понял, что происходит, пока не заметил копошащихся в стоге сена разномастных щенков. Пятеро маленьких комочков с тряпичными ушами перекатывались на подстилках, играя друг с другом. Один из них без остановки трепал неокрепшими клыками старую тряпку, превращая ее в набор ниток. Недавно открывшиеся глаза голубоватого оттенка с нескрываемым любопытством следили за новоприбывшими. Крохотные лапы путались в разорванных нитях от полотенца. Пушистые мордочки с высунутыми языками уткнулись в хрупкую ладонь Ребекки.