– Вот и ты, символ моего поганого одиночества, – не без иронии произнес Никлаус, обхватывая картину двумя руками. Никакой жалости или пощады. Он больше не кронпринц, он – никто. – Я был заточен в золотой клетке на протяжении двадцати лет. Теперь пришло время распилить прутья. Всегда нужно помнить, что под каждым слоем золота скрывается ржавчина и железо.
Клаус вдохнул полной грудью, будто ощутил желанный запах свободы. Той самой, настоящей, реальной, существующей, осязаемой. Медленно подойдя к перилам террасы, он нагнулся и посмотрел вниз. Пустота. Ровным счетом ничего, непроглядная и непроницаемая тьма. Картина на секунду задержалась в воздухе, а затем полетела вниз, поглощаемая кромешной темнотой. Мутновато-зеленые глаза долго следили за своеобразным низвержением сковывающих движения цепей. Это был весьма символичный жест, который не мог не заставить усмехнуться.
Обворожительные ямочки снова взыграли на приятном лице кронпринца, немного ожившем благодаря долгому пребыванию на свежем воздухе. Осталось сделать то, ради чего все это начиналось. То, ради чего теперь стоит жить. Не мешкая, он залез под кровать и извлек оттуда небольшой мешок, чтобы сложить припасы на некоторое время. Кусок свинины был аккуратно завернут в бумагу вместе с хлебом и сложен на самое дно. Рогожа могла выдержать много вещей и не изнашиваться годами. На протяжении многих лет Никлаус часто откладывал по нескольку золотых, когда отец расщедривался и награждал сына деньгами. В плотном сундуке среднего размера находилось целое состояние, из которого принц взял больше половины для так называемого начала новой жизни.
Этого хватит на корабль, приличную усадьбу в Астапоре и приданое для Ребекки в случае более достойного кандидата, чем жаждущий мести дорниец. Нужно было взять доспехи, но все это можно купить в любой оружейной любого города. Заранее откинув мысли о военном снаряжении, престолонаследник сложил в сумку свой красный плащ и немного одежды. Ребекка должна была сделать то же самое, не привлекая лишнего внимания дотошных служанок. Все это заняло не больше часа, как и было условлено заранее. Оборачиваться и размышлять над прошлым было слишком предсказуемым шагом, однако Николаус все же развернулся, дабы сложить в мешок свои работы в карандаше и незаконченные эскизы. Альбом с рисунками был аккуратно сложен в самый низ. Что-то должно напоминать о доме и о любимых братьях.
Дальше все происходило машинально: слегка приоткрыв тяжелую дверь, Ланнистер высунул голову, чтобы лишний раз убедиться в том, что никто из гвардейцев не охраняет покои королевских детей. Осмотр дал положительные результаты – никого не было, полнейшая тишина. Догорающие свечи позволили принцу аккуратно, на носках пройти к самой крайней двери и постучать два раза, а затем еще один, но гораздо громче предыдущих. Условный знак был обговорен в тот короткий промежуток времени, когда они все же смогли встретиться и обсудить план совместных действий. Все сработало – замок неприятно закряхтел и поддался. Щель была небольшой, но все же позволяла худому юноше протиснуться и оказаться внутри плохо освещенной комнаты.
– Хорошо, что ты прогнала того гвардейца, Бекка. Иногда Кай все же бывает полезен, – аккуратно притворив за собой дверь, Клаус обернулся в попытке найти младшую сестру. Глаза расширились от страха, руки задрожали, а нижняя губа была прикушена до такой степени, что через секунду кронпринц почувствовал во рту привкус крови. Больше он не произнес ни слова, предпочитая молча наблюдать за действиями двоих братьев, внезапно оказавшихся перед глазами. Элайджа и Кол, в свою очередь, прожигали первенца уничтожающими взглядами. Ребекка сидела на кровати, поджав под себя обе ноги.
– Не знаю, за кого ты меня принимаешь, Никлаус, но я не дурак, – с расстановкой произнес Элайджа, облокачиваясь о стену. Две свечи скудно освещали царивший в комнате беспорядок: вещи были раскиданы по углам, словно принцесса не могла определиться, что же взять с собой. И посреди этого бедлама стоял принц, второй в очереди на престол. – Вы продумали блестящий план, не взяв при этом в расчет маленького братца, чья бдительность иногда превышает мою собственную.
– Что же, полагаю, это конец так и не начавшимся приключениям, – хмыкнул будущий король, стараясь не выказывать истинных эмоций. Рука осторожно тянулась к небольшому клинку в ножнах с целью в любой момент противостоять напору столь неожиданных гостей. Они еще долго сверлили друг друга одинаковыми глазами, пока, наконец, Элайджа не подвинул правой ногой небольшой туго завязанный мешок. – Это еще что такое?
– Не ты один заботишься о благополучии нашей сестры. Я собрал немного денег из личных запасов. Кол покажет нам лучший способ убраться из замка по крышам незамеченными, – второй сын Майкла заметил недоверие в глазах старшего брата. Он думал, что это ловушка, которая приведет к разгневанному отцу. Право так плохо думать о своих родственниках оставалось за ним, но это обижало. – Прости, Клаус, но я не позволю тебе так легко отвертеться от “Всегда и навечно“.
С этими словами он протянул правую руку в сторону Ребекки, которая сразу же ухватилась за нее и, поднявшись с кровати, протянула другую руку младшему из Ланнистеров. Заветная клятва “Всегда и навечно“ слетела с губ после непродолжительного молчания. Кол долго рассматривал тонкие девичьи пальцы, а затем крепко сжал их.
– Всегда и навечно, – усмехнувшись, промолвил он, но все же сумел выпрямиться во весь рост, подчеркивая таким образом значимость этих слов. Старое детское обещание содержало в себе гораздо больше смысла, чем все слова безответной любви, мук и внутренних терзаний.
– Вы сентиментальные идиоты! – неожиданно рявкнул старший Лев, глядя на всю эту компанию. Они так дружно держались за руки, словно всю жизнь были неразлучными друзьями. Глупая комедия про семейные узы. – Неужели не понимаете, что он убьет всех вас? Одного за другим? Никакой пощады! Никакого милосердия! Ничего, абсолютно!
– Да брось, Ник, – весело улыбаясь, Кол протянул брату широко раскрытую ладонь, втайне надеясь на безоговорочную взаимность. – Идиоты должны держаться вместе.
Казалось, молчание будет длиться вечно. За все это время множество эмоций промелькнуло в глазах наследного принца. Его взгляд перебегал с одного лица на другое, не понимая, какие же тайные мысли скрываются за этими взволнованными масками. Предательство или искреннее желание помочь? Коварство или настоящая обеспокоенность? Он рос вместе с ними, знал всю их жизнь, но теперь что-то заставило его усомниться. Колебания были заметны, но недолговечны. В конце концов Ланнистер нашел в себе силы сглотнуть отвратительный комок в горле и протянуть обе руки вперед. Таким образом был замкнут своеобразный полукруг. “Всегда и навечно“, – заветный обет сорвался с побледневших губ. Больше не было недопонимания и старых обид. Теперь это новая жизнь, отличающаяся от прежней. Их семья давно, по словам матери, распалась, но это не совсем правда.
Осталось четыре представителя королевской династии, от которых теперь зависело гораздо больше. Семья всегда должна стоять на первом месте, чего они не понимали до некоторого времени. Как бы то ни было, час любвеобильных объятий завершился совместным планом побега. Осторожно приоткрыв дверь, Кол лишний раз убедился, что их не подслушивают отцовские соглядатаи. Четыре мешка средней тяжести были взвалены на плечи второму сыну, пока все остальные осторожно пробирались по темным извилистым коридорам замка. Стражники встречались достаточно редко и в большинстве случаев, мирно спали в обогретых углах стен. Это существенно упрощало задачу. Нужно было лишь добраться до винтовой лестницы и, не доходя до нее, свернуть в другой коридор, откуда можно было добраться до основной террасы. На половине пути кронпринц резко замер и обернулся в сторону соседней двери, ведущей в отдельное крыло. Замок представлял собой своенравное строение с многочисленными тайными ходами и выходами.