За поджигателями неотступно следовали вихри пыли – единственное напоминание о королевских сыновьях. Теперь это были удаляющиеся от стены блики, не похожие на животных или людей, просто движущиеся объекты. Лучники еще долго следили за тем, как вдалеке медленно исчезало будущее всего королевства. Тем не менее никто не решился послать дополнительную погоню, поскольку все основные силы вновь были брошены на борьбу со страшным пожарищем. От столицы Беленора, некогда цветущей, жаркой, пусть иногда довольно неприглядной, остался лишь один пепел. Половина жилых кварталов была полностью уничтожена немилосердным противником, а другая половина – утратила былую привлекательность под напором сажи и оседающей копоти. Слишком много бед постигло Королевскую Гавань за последние несколько недель. Теперь это расценивалось многими суеверными крестьянами как проклятие, ниспосланное на голову правящего монарха за все злодеяния и убийства, им совершенные.
***
Черный пес глухо зарычал, почувствовав запах смерти. Небольшая стая в пять собак медленно следовала за своим вожаком на почтительном расстоянии. Влажные языки скользили по окровавленным пастям, вновь ощущая приятный вкус человеческой плоти. Глаза источали безудержное пламя, подобное тому, что бушевало вокруг. Они вылезли из самых глубоких нор, куда не ступала нога простого смертного. Они ждали подобного дня с момента рождения, дабы в полной мере насладиться всеми ужасами, которые были преподнесены им на блюде. Остановившись, лидер своры принюхался, ощущая подушечками лап внутренние колебания. Неподалеку находилась очередная жертва, еще живая, дышащая, двигающаяся, способная издавать душераздирающие крики – музыка для ушей.
Опаленная черная шерсть до сих пор хранила следы недавнего надругательства – огромная палка, несущая в себе лишь жар, была вонзена, словно меч, в собачью морду. В том месте, где раньше виднелся желтоватый глаз, теперь зияла пустота. Это еще больше ополчило матерого самца против людей, чьими стараниями он лишился половины своей стаи. Исполосованное многочисленными шрамами и рубцами тело медленно двигалось в сторону распростертого на земле гвардейца. Влажный нос жадно ловил в воздухе приятнейший запах крови. Облизнувшись, вожак немного ускорил темп, перебирая длинными лапами. Несколько псов осторожно последовали за ним, все еще сохраняя дистанцию, пока, наконец, перед глазами не предстало очередное зрелище в виде постепенно умирающей жертвы. Слабые стоны доносились до обезумевшего от гнева кобеля, готового ринуться вперед и разорвать рыцаря на куски.
Припав к земле, дворняга собиралась совершить громадный прыжок, но резко остановилась, ощетинившись и оголив желтоватые, искривленные клыки. Пища двигалась, издавала неприятные звуки. На протяжении получаса Расти был полностью обездвижен, поскольку удар был слишком сильным, чтобы вынести его и остаться на ногах. Тем не менее свора изголодавшихся собак опоздала – верный стражник смог прийти в сознание гораздо раньше. Мэннинг не мог вспомнить, какие события предшествовали этой невыносимой головной боли, пока не огляделся. Вид сверкающих желтых глаз привел стражника в чувство намного быстрее, чем догорающие вокруг строения. Воспоминания вихрем пронеслись в ушибленной голове, однако реакция не смогла восстановиться в полной мере.
Черный самец, не издав ни единого звука, совершил невообразимый для своих габаритов прыжок, благодаря которому оказался около своей жертвы за считанные секунды. Расти не успел вовремя отпрянуть в сторону и резко закричал, стоило выгнутым клыкам вонзиться в руку чуть выше запястья. Сквозь кольчужное одеяние боль была не такой сильной, какой могла быть изначально, но вожак не собирался так легко расставаться с добычей. Издав очередное приглушенное рычание, он подал команду остальным членам стаи. Только тогда гвардеец ощутил всю безвыходность собственного положения. Быть заживо растерзанным на куски голодной сворой не входило в его понятие достойной кончины для столь славного воина. Он рассчитывал на что-то менее болезненное и более прекрасное. Остальные дворняги были не такими ловкими, как их лидер, поэтому двигались в сторону пищи гораздо медленнее.
Кобель не шевелился, спокойно дожидаясь приближения своих последователей. Возможно, все было бы кончено, если бы не спасительный цокот лошадиных копыт. Впервые Расти порадовался приближению столь бесполезного животного, каковыми их считал все это время. Собаки неуверенно замерли на месте, навострив уши и изредка поглядывая на лидера. Казалось, все замерло в нервном ожидании. Приближение неизвестного всадника затягивалось, пока характерный шум вовсе не потерялся где-то в недрах клубящегося черного дыма. Голодная свора облегченно вздохнула и двинулась вперед. Значит, бесславный конец неизбежен.
О его подвигах напишут на одной из страниц книги про королевских гвардейцев, где не забудут также упомянуть кончину от клыков хищников, если таковыми их можно назвать. Мэннинг не сразу понял, что произошло, когда его лицо обдало горячей струей крови. Вожак, прежде сжимавший человеческую плоть, теперь лежал на земле, разделенный надвое одним ловким ударом мечом. Остальные собаки покинули место несостоявшегося пира с громким визгом и плачем. Рыцарь верхом на коне усмехнулся уголками губ и спешился, подходя к упавшему на землю гвардейцу поближе. Лужа крови превратилась в небольшой ручеек, незаметно впитывающийся во влажную землю. Именно в нем, раскинув руки в стороны, лежал знаменитый боец, ветеран трехлетней войны.
Неожиданный спаситель опустился на одно колено и аккуратно дотронулся до вздрогнувшего плеча. Голубые глаза, поддернутые нездоровым дымком, через силу приоткрылись, разглядывая до боли знакомое лицо. Коротко остриженные черные волосы под влиянием сильной головной боли превратились в длинные, достигающие самых плеч пряди. Вечная усмешка играла на тонких губах, в то время как глаза, такого же голубого оттенка, смеялись вместе со своим владельцем.
Расти не мог поверить в то, что подобное вообще может произойти: перед ним стоял покойник, умерший от свирепствовавшей болезни больше двух лет назад.
Словно прочитав мысли своего старого друга, Лэнс приподнялся с колен и, выпрямившись во весь рост, слегка наклонил голову вбок. Панцирь с зеленой эмалью, немного потертой в некоторых местах, до сих пор позволял разглядеть собственное отражение. Это видение могло означать только одно – все кончено. Никогда в жизни рыцарю не приходилось встречаться с духами умерших. Даже трагически погибший отец и брат ни разу не навещали своего родственника во снах. Теперь, в преддверии близкой смерти, немилосердной и бессердечной, все кардинально изменилось. Значит, это должно было произойти.
– Лэнс, это ты? – едва слышно прошептал морально уничтоженный Расти, чьи полузакрытые глаза пытались уловить какое-либо движение сквозь залитое кровью лицо. Грудь тяжело вздымалась при каждом слове, что причиняло неимоверную боль, а голова буквально раскалывалась на части, будто череп раскроили надвое. – Ты пришел помочь мне попасть на Ту Сторону?
Он чувствовал себя совершеннейшим дураком, когда задавал подобный вопрос, поскольку это была лишь игра воображения. Побочный эффект многочисленных побоев. Тем не менее посиневшие губы все же смогли приоткрыться, дабы позволить нескольким словам вырваться наружу. Крепкие пальцы со всей силы сжимали собачью шерсть, неприятную на ощупь, но это гораздо лучше, чем чувствовать под ногтями липкую грязь. Глупое ожидание ответа от мертвеца. Единственное, что он услышал, это смех. Звонкий, мелодичный, временами громкий – именно так когда-то смеялся Лэнс, если находились поводы к подобной роскоши. Такая реакция на жизненно важный вопрос заставила Расти удивленно приподнять бровь, словно он только что пошутил, сам того не осознавая. Призрак давно умершего друга провел рукой по красивому лицу, не отмеченному признаками старости даже в момент предсмертной агонии, после чего слегка наклонился и произнес: