Молчание повисло мрачной оградой между только что приехавшими и наблюдателями. Нужно было разузнать у отца, что произошло во время его неожиданного путешествия и почему в его компании оказался дорниец, никогда прежде не виденный ни в числе его слуг, ни в числе приближенных друзей.
– Три недели мы находились в седле, пытаясь добраться до Висячих Садов, – хриплым голосом произнес непредставившийся спутник отца. Волосы соломенного цвета – большая редкость в Дорне – всклокоченные, слипшиеся от пота, лежали на выпуклом лбу, прикрывая несколько морщин. Кожа оливкового цвета выдавала его место рождения, однако это был единственный признак, по которому его можно было отнести к жителям юго-западного региона. Овальное лицо ранее выглядело намного крупнее за счет пухлых щек своего хозяина, впрочем, двадцать лет меняют внешность человека. Эти перемены, к вящему удивлению многих собравшихся, кто помнил дорнийца весьма неповоротливым, медленным и хромым на одну ногу воином, поразили всех. – Три проклятых недели мы скрывались за холмами, кишащими скорпионами, в надежде не быть замеченными людьми Мартеллов. Мы едва выбрались из этого знойного Ада, подвергшись нападению немалого количества патрулей.
– Они все сошли с ума, – пробормотал внезапно дернувшийся лорд Манвуди. Тяжелая одышка сопутствовала каждому его слову, сказанному сквозь приоткрытый рот с высунутым от жажды языком. Вода у них кончилась достаточно давно, из-за чего приходилось пить сок кактусов. – Пришли к моему замку, потребовав немедленной сдачи. Они спрашивали, на чьей я стороне в этой новой войне, поскольку помнили, за кого я сражался в прошлой. Когда я ответил, что истинным королем был и будет Майкл из дома Ланнистеров, они сожгли мой замок дотла. Убили всех поданных, всех женщин, детей. Но я скрылся.
– Прошу прощения, леди Тирелл, за мою невоспитанность. Ввиду нынешней ситуации я могу себе позволить ненадолго забыться, – опомнившись, незнакомец почтительно склонил голову, насколько это позволяла сделать тяжелая ноша на плече. Короткие волосы, намертво прилипшие ко лбу, омолаживали пятидесятилетнего мужчину на несколько лет, делая его почти привлекательным, если бы не глубоко посаженные глаза, заплывшие от бессонных ночей. – Меня зовут Гордон. Сир Гордон из дома Сантагаров, лорд Божьего Дара. Вернее сказать, бывший лорд.
Хранительница Юга внимательно рассматривала только что представившегося соотечественника. Она вспомнила, что когда-то Лэнс рассказывал о плененных во время трехлетней войны дорнийцах, среди которых был представитель древнего дома Сантагаров. Ему смягчили приговор и позволили вернуться домой, поскольку он выдал противникам местоположение союзных кораблей, а также указал на карте важнейший залив, благодаря которому войско Грейджоев смогло высадиться на берег и подоспеть к знаменитой битве около Оленьих Рогов. Разумеется, судьба предателя оставалась неизвестной, пока его не выпустили из общей темницы, не переправили в замок к одному из вассалов Западных Земель и не заперли там в качестве почтенного гостя.
Получив помилование от нового короля, он, без сомнения, вернулся в родные края, где был встречен как жалкий трус, недостойный носить гордое имя предков. Возможно, это сыграло решающую роль в его выборе стороны, но не влияет на то, что он по-прежнему бесполезен, поскольку является лишь изгнанником, без армии и каких-либо средств к ее построению.
Так или иначе, он спас жизнь ее отцу, сопровождал его в опаснейшем переходе через дюны и едва не расстался с жизнью, пытаясь защитить старика. Она не знала, что за последние десять лет Дагон был единственным настоящим другом отверженного рыцаря. Тяжелая судьба читалась во всех жестах Сантагара, несмотря на то, что он старался держаться как можно прямее.
– Однажды ночью ко мне явился мой младший брат и заявил, что само Провидение послало мне шанс исправить совершенные грехи, – после недолгого молчания продолжал Гордон, набрав в легкие как можно больше воздуха. Было видно, что речь дается ему с трудом. Воспоминания вкупе с усталостью сдавливали грудную клетку. – Нолан Мартелл созывает знамена, предлагая мне лично возглавить армию из Божьего Дара, дабы отомстить королю за жестокое убийство нашего принца. Он также сказал, что это смоет позорное клеймо, коим меня одарили все лорды, их оруженосцы, конюхи и кухарки – словом, все жители пустынных мест. В случае моего несогласия он лично прикажет выпотрошить мои останки и повесить их на самый высокий шпиль родительского замка. Собственный брат проговорил это, наклонившись к моему уху, чтобы посеять в моей голове страх.
Воцарившееся молчание продолжалось несколько секунд.
– Я извлек небольшой кинжал, фамильная ценность, и вонзил ему в глаз. Нечеловеческие крики преследовали меня до тех пор, пока я не вскочил на первого попавшегося в стойле скакуна и не умчался из замка. По дороге мне посчастливилось встретиться с вашим отцом, после чего мы продолжили путь вместе. Знаете, это забавно: за месяц я убил больше дорнийцев, чем за шестьдесят лет жизни. Однако не смог добить этого ублюдка, угрожавшего мне. Родной брат.
Ни один из присутствующих за время всей тирады не произнес ни единого слова. В голове каждого происходили масштабные баталии здравого смысла и нежелания вновь возвращаться к пережиткам прошлого. Безмолвный обмен красноречивыми взглядами продолжался до того момента, пока лорд Холма, совсем обессиленный, не рухнул на землю вместе со своим спасителем.
Гордону стоило больших усилий приподняться на дрожащих руках, что могло закончиться еще одним падением, если бы не проворные слуги, внезапно пробудившиеся от долгого транса. Они подхватили дорнийца под локти и помогли выровняться. Искалеченная нога напоминала о себе невыносимой тянущей болью. Любящая дочь стремглав бросилась к потерявшему сознание отцу, но это было бесполезно.
– Его организм обезвожен. Мы пили сок пустынных кактусов и питались скорпионами, – Сантагар прилагал все усилия для преодоления мучительной усталости. Было видно, что его клонит в другую сторону, но он мужественно переносил этот недуг. Именно тогда Ирина заметила, что сине-белый пурпуэн немолодого воина приобрел легкий красноватый оттенок. Засохшие пятна крови окрасили почти всю спину, не защищенную кольчугой. Это принудило леди схватить мужчину за плечо, вглядываясь в выступившие на лбу капли пота. Нездоровый цвет кожи привлек особое внимание. По-видимому, в одной из схваток он был сильно ранен в затылок.
– Отведите сира Гордона к лекарям как можно скорее, а затем подготовьте ему одну из лучших спален в Твердыне Царицы Савской, – повелела представительница дома Тиреллов тоном, не допускающим возражений. Слуги моментально среагировали на просьбу хозяйки: половина бросилась к распростёртому на земле телу Дагона, а остальные принялись оказывать всяческую помощь хромому воину.
С тяжелой болью на сердце жена Лэнса следила за удаляющейся фигурой соотечественника, практически пожертвовавшего жизнью ради спасения ее отца. Что бы ни говорили о нем окружающие, она никогда бы не назвала его трусом. К собравшимся присоединилась задержавшаяся в замке Сьюзен, чьи едва сдерживаемые возгласы удивления при виде раненных привлекли всеобщее внимание.
Мало кто решался высказывать свое личное мнение касательно произошедшего. Впрочем, это ничего не значит, ведь три недели назад только начались набеги. Теперь Мартелл получил предложение выгодного союза с королевской семьей, а отец мог попросту этого не знать и продолжать скрываться. По крайней мере, это был самый лучший и весьма утешительный вариант. Ирина продолжала стоять, погруженная в не самые приятные мысли, в то время как крепкая мужская рука легла на ее тонкое плечо, заставляя вздрогнуть всем телом от неожиданности.
Одарив недоумевающим взглядом подошедшего Келвина, она внимательно всматривалась в поразительные изменения, произошедшие с ним за несколько минут: янтарный отблеск привлекал внимание собеседников, словно заманивал очередную жертву. От его глаз невозможно было оторваться – крайне неприятная способность. Затянувшееся тучами небо представляло собой идеальный фон для такого мрачного человека, каковым являлся лорд Трех Перьев.