Прошло около десяти секунд, прежде чем легкий скрип оповестил гонца о том, что он любезно приглашен внутрь. Роскошное убранство гостиной приятно обрадовало новоприбывшего. Северяне – мрачный народ, однако увиденное опровергало данное выражение. В центре строго квадратной комнаты стоял просторный стол, накрытый поразительной красоты скатертью. Две низкие тахты с шелковыми подушками стояли немного поодаль, чтобы лорд имел возможность рассмотреть всех гостей до того, как они войдут в комнату. Пессимистичность темных стен скрывалась при помощи нескольких картин – шедевров, когда-либо созданных простыми смертными. Остальное пространство занимали пять дверей, менее помпезных, чем входная, но сохранивших дух изящества.
Скорее всего, они вели в апартаменты каждого из детей некогда могущественного Маркуса Старка. Стоило незнакомцу, как он выразился в мыслях, ступить на чужую территорию, и в него сразу же впились две пары серых глаз. Будущий Хранитель Севера любезно поприветствовал вошедшего легким кивков головы, держа руки скрещенными на груди, в то время как его сестра спокойно сидела на тахте, погруженная в чтение старой книги. Весь разговор ограничился передачей заветного письма, после чего Стефан любезно предложил почетному гостю провести несколько ночей под кровом Логова, что было встречено с завидным энтузиазмом. Не смея более злоупотреблять обществом молодого лорда и его привлекательной родственницы, курьер вновь склонил голову в знак почтения, а затем удалился вслед за провожатым в специально отведенное для гостей место.
– Королевская печать, – наследник Севера с любопытством разглядывал изображенного на сургуче льва. В блеклых глазах блуждал интерес. Лерия с нескрываемым любопытством наблюдала за эмоциями на лице старшего брата. По мере прочтения весьма длинной тирады лицо Волка начало вытягиваться. Приоткрытый рот – явный признак удивления – вкупе с кустистыми бровями создавал поистине забавное выражение. Тем не менее в нем также заиграло что-то иное: помрачневший лоб прорезали морщинки, несвойственные двадцатилетним юношам. Он протянул вскрытое послание, позволяя недавней собеседнице взяться за край и притянуть к себе. – Прочти.
Достаточно было просто ухватиться взглядом за одно имя – Элайджа. Сердце забилось быстрее, дыхание участилось, чувства рвались наружу. Судорожно сжав неприятную на ощупь бумагу, Лерия углубилась в чтение. Казалось, прочные струны в голове, натянутые до предела, были готовы вот-вот лопнуть, когда она, наконец, дошла до самого конца гневного послания с призывом арестовать сбежавших членов королевской семьи, предварительно устроивших огромный пожар в столице. Невозможно было поверить в подобную ложь.
Несмотря на неопровержимое доказательство в виде личной подписи правителя Беленора, она до сих пор отказывалась верить в то, что только что прочла. Не было никаких оснований подозревать второго сына короля, самого благоразумного из их забавного квартета, в совершении такого ужаснейшего поступка, как поджог жилых кварталов с многочисленными жертвами. Голая правда явилась в образе каллиграфических чернильных букв, информировавших относительно дальнейших действий в том случае, если на пороге какого-либо замка внезапно покажется сбежавший кронпринц и вся его семья. Значит, он не просто ударился в бега, но и нарушил данную им клятву.
Проглотив вставший поперек горла отвратительный ком, старшая из дочерей Маркуса отодвинула от себя ненавистное послание с сухими фактами и взглянула на брата, чье помрачневшее лицо приобрело серый оттенок. Было видно, что в его голове происходит масштабная баталия между жестокими противниками. Либо согласиться с написанным, либо посчитать это самой настоящей клеветой, злой шуткой или чьей-то ошибкой. Достаточно было лишний раз всмотреться в лицо Лерии, чтобы увидеть в глубоких серых глазах неимоверную боль. Все тайные надежды и мечты были разрушены клочком бумаги.
Странное чувство, будто тебя только что пронзили острейшим кинжалом, а потом выпотрошили все внутренности. Не было совершенно никакого основания не доверять королевским словам, в особенности если взять во внимание тот факт, что достаточно давно по замку ходят слухи относительно произошедшей в столице трагедии, но не было и слова о причастности к ней королевских сыновей. Нарушенная клятва, разрушенные планы и сестра, чьи глаза почти наполняются слезами.
– Мне жаль, – было единственным, что произнес Стефан, положив руку на плечо Лерии. В данной ситуации сочувствие и жалость мало чем помогут, ибо не вернут сбежавшего жениха, но они были необходимы. Семейные узы связывали по рукам и ногам, сковывая движения. Нельзя было просто пройти мимо или сгладить ситуацию неуместной шуткой – не таким был наследник Севера. В глазах отчетливо читалось искреннее сострадание. Спустя несколько секунд он подобрал письмо, еще раз пробежался по наиболее примечательным местам, словно надеясь, что неправильно понял смысл. – Нужно сообщить Деймону.
Такая возможность представилась почти сразу же, как были произнесены эти слова. Одна из пяти дверей резко отворилась, чем заставила оконные шторы отчаянно биться о темные камни. На пороге показался другой представитель славного рода Волков. Серо-голубые глаза с толикой насмешки поочередно разглядывали поникших родственников. На какую-то долю секунды кривоватая улыбка тронула изгиб красивых коралловых губ. Высунутый язык прошелся по верхним зубам, после чего его хозяин немного взъерошил собственные волосы, темные с легким каштановым отливом. Он был единственным из братьев, кто унаследовал черты отца.
От матери ему достался лишь скошенный подбородок и привлекательная наружность. В остальном все напоминало великого Маркуса Старка в молодости: квадратная форм лица, вечно прищуренный взгляд и, разумеется, жесты. Он являл собою яркий пример молодого юноши, ради которого возможно было совершить непоправимые глупости. Впрочем, он редко подпускал к себе кого-либо дольше, чем на одну ночь. Неизвестно, подслушивал ли он весь разговор через дверь или появился так вовремя по счастливому совпадению. Как бы то ни было, но бумага со сломанной королевской печатью моментально оказалась в руках Деймона. Прошло не больше минуты, прежде чем он, улыбнувшись, произнес:
– Одной проблемой меньше. Я всегда говорил, что на Ланнистеров невозможно положиться. Не знаю, зачем ты вообще завел разговор на эту тему с так называемым королем. Но все так хорошо начиналось: вы о чем-то договорились, почти назначили точный срок, а потом вдруг произошла маленькая неувязка. Оказывается, наш благородный лев не такой уж и благородный, раз сбежал с поджатым хвостом. Впрочем, это нестрашно, ведь всегда можно найти более достойного кандидата. Из тех, кто не убивал наших дядей, например.
– Вот поэтому я и не позволил тебе ехать в Королевскую Гавань на празднование именин принцессы, – парировал будущий лорд, чье терпение начинало медленно иссякать. После возвращения из столицы, где он почти договорился о браке своей младшей сестры со вторым сыном короля, Деймон, казалось, стал другим человек. Прощение, человечность, дружба – все эти качества были для него слишком недосягаемы. Он закрылся в эгоизме и цинизме, оправдывая свое поведение событиями двадцатилетней давности. – Ты слишком импульсивный, особенно когда много выпьешь.
– Да брось, Стеф, на самом деле я – великий поклонник Ланнистеров. Ты себе даже не представляешь, насколько. Мне очень нравится их многообещающий девиз, – едко продекламировал Старк, приложив правую руку к груди для вящего эффекта, – В любом случае, я сожалею, что тебе, сестренка, не удастся прикрепить к гербу с волком еще и золотистого льва. А ты, Стефан, не сможешь быть записан в скучные книги по истории, где о тебе упомянут, как о величайшем чудотворце, устроившим первый в жизни брак между лютыми врагами.
Их словесная перепалка, как обычно, могла затянуться на долгие часы непрерывных споров и дискуссий. У Лерии не было ни желания, ни сил вмешиваться в семейные распри. Ведь, по сути, чувства Деймона можно было понять: всю свою жизнь ему приходилось наблюдать за медленным угасанием отца. Маркус Старк, величайший лорд Волчьего Логова, потерпел сокрушительное поражение во время трехлетней войны, когда осмелился выступить на стороне Таргариенов. Он потерял старшего сына и наследника, потерял двоих братьев, жестоко убитых в битве, потерял половину войска. Разумеется, ему даровали прощение, позволив и дальше править на Севере. Тем не менее, он превратился в жалкую подобию самого себя. Впоследствии у него родилось пятеро здоровых детей, но это не восполнило потерю, не заставило его вновь почувствовать себя счастливым.